А может, все проще… может, гораздо проще:
Там хлам, просто мусор и ничего нет больше…
Ну, нет, невозможно, как мне в такое верить?!
Не просто же так на ключ запирают двери.
Возможно, там фея танцует под звон гитар,
Или колдунья развивает проклятый дар.
А может, там храбрость, о которой мечтают львы?
Или мозги для соломенной головы…
Что бы там ни было, пусть остается там,
Жаль, шанс, что там чудо, будет ничтожно мал.
Шанс, что там горе, неизмеримо велик.
Ведь теперь люди в комнатах прячут свои грехи.
Геройское
Эх, война… Ты – отсвет от заката,
Отблеск глаз, хватающих мгновенное,
Скрытое чертою невозврата,
Пепла, пороха и злобы порождение.
Гордо держишь путь чеканной поступью,
Обжигаешь взором птицы – ястреба.
Потому и станешь музой повести
Восстав из-под пера безумца – мастера.
Ты прильнешь к его плечу таинственно,
На; ухо прошепчешь тихо-ласково,
Жизни-смерти расшифруешь истину,
Волосы окрасишь серой краскою.
А потом, всё той же гордой поступью,
Путь продолжишь по земле израненной.
Превращая все движенья в поздние,
Что миг назад могли сойти за ранние.
Выберешь потом солдата-воина,
Для которого тот бой отвагой выстрадан,
Груди коснешься: жизни не достоин он,
Не чувствовал солдат уж в сердце выстрела.
Было поле – склеп отваги, доблести
Теперь погост отряда партизанского.
На этом свете нет печальней повести…
Эх, война… дитя безумца – мастера!
Пульсирует в сердцах слеза усталости,
Осколки страха, что гонимы ветрами,
Ведь всё, что от боев тех лет останется -
Стихи и ордена, увы, посмертные.
Прозаичное
Жизнь классиков – их небольшой рассказ,
А, может быть, роман или баллада.
Чернилами писали не для нас,
А чтоб с рассветом избежать заката.
Страницы – как обрывки от знамен,
А у иных забыты речи, лица,
У многих не осталось и имён,
Лишь клочья кожи – белые страницы!
Безумных от безумья исцелив,
И, заглушая обреченных крики,
Чернила стыли на страницах книг,
Из безликих делая великих.
Классики посмертно догорят,
Страницы с их словами пожелтеют.
Кто же о них будет вспоминать?
Кто же их, безумных, пожалеет?
Капали в чернила свою кровь,
Из костей вытесывали перья.
Незаметно, медленно, без слов
Тлели, жаль, без чувства всякой меры.
Чудаки! Им старость суждена.
До неё они не доживают.
Уж в юности исчерпаны до дна,
Уж в юности горят и догорают.
Чернилами писали не для нас,
Вином травились вместо капель яда.
У классиков тяжёлый сильный глаз,
А жизнь рассказ, роман или баллада.
Так пусть их речь, свободна и легка,
Души и рассудки будоражит.
Обязан классик покорять века,
Забытый классик умирает дважды.
Песня, в белое одетая -
Это хора отзвуки церковного
Спят под куполом.
Песня, в белое одетая
От всех втайне надевает черное -
Кукла будто бы.
Песня в серое оденется,
Берет краски, росписью по библии,
Вот же глупая…
Песня, в серое одетая,
Света белого, слепа, не видела -
И придумала.
Песня в черное оденется.
Серый шелк в лохмотья в обе стороны -
Так уж хочется.
Песня больше не надеется,
Льет вино по двум стаканам поровну
В одиночестве.
Песня, в черное одетая,
Разошьет фату шелками, искрами,
Черным кружевом.
Скроет лик – ведь дело ведает,
Бросит на пол библию и выстрелит
Из оружия.
Опалила церковь факелом,
Будто ведьму инквизитор в древности -
Так задумано.
Раньше никогда не падала.
Помнила, как в белое оденется
Там, под куполом.
Так уже бывало в древности;
Не узнать, среди каких униженных
В списке значится.
Песня в белое оденется,
Ляжет под стеною церкви выжженной.
И расплачется.
Памяти древних
Полог лесов,
Миф или сон…
Открыт для людей и… иных существ.
Люди добры,
Носят дары,
Ведь уважают лесных божеств,
Хотя давно
Новых богов
Создали дальше и выше крыш.
Как не хотеть -
Проба – не грех -
По-человечески жизнь прожить?
Чтоб не забыть
Чувственный ритм
Крайне скупых на него сердец -
Как не хотеть -
Просим людей
Взять в свою стаю лесных божеств.
…
Миф или сон…
Среди лесов
Я дожидаюсь их много лет.
Выйду на свет,
Вижу: божеств
Уж погубил добрый мир людей.
Каждый уж спит
В ранах от битв,