Не забуду. Пойду туда, где меня так ждут,
Брошу записку: “Приветливы вы едва ли,
И тайн в вас мало. В общем, идите в… пруд.
Мы в Шумном омуте отчаяннее видали!”
Не жаль
Смеялись, желали, порхали,
Подобно ветрам.
Взрослели, смелели, сияли,
Живя по ночам.
Стремились, любили, мечтали
Летать до утра.
Грели весь мир, замерзали,
Но кровь горяча.
Сбегали, скрывались, считая,
Что жизнь не одна,
Что мы доживем, и ни дня
Не бывало нам жаль.
А судьба выбирала за то
Наказание нам:
Револьвер, булаву, томагавк,
Плети или кинжал.
Пусть сереет рассвет,
Алый цвет прикрывая плечом.
Вечно юная жизнь,
Будто есть, но ее
Уже нет.
Мы все вспомним, вновь переживем,
Будто книгу прочтем.
Ну и что, что растаем и сгинем
В расцвет
Наших лет.
Вспомнить
– Нашепчи на ушко, безликий дух,
Как твое мне тело найти в пруду,
В нем ведь даже лотосы не цветут?
– Отыщи мою колыбель времен,
И увидишь мой белокрылый сон
О том, кто меня до пруда довел.
В память с ровной плоскости упаду,
И увижу: бьется безликий дух
На своем потерянном берегу,
Плачет красной кровью на белый снег.
Дышит белой роскошью простыней.
Душит белых призраков черных стен.
Обратится в груз, поведет на пруд
Дума: “Только сущее сберегу”,
Ему скрипачом для скрипичных струн,
Воин – плоть и кровь – сам себе фантом,
Дом себе возвел меж фантомных зол
Там, на том пруду, под живой водой,
Той, чей вкус – слезою – морская соль.
Показал мне все белокрылый сон,
Что со мной фантом на одно лицо.
Если б ты сказал мне, безликий дух,
Я б до срока знал, куда доведу…
Я б заранье знал, на каком пруду
Мертвым морем лотосы зацветут.
За кровь
Бей, метелица, в пламя зол -
Поддалось тебе ремесло.
Как подвластная брегу соль
В океанскую даль плыви.
Приходи в городок чумной,
Расскажи, как на вкус оно,
Человеческое тепло,
Отвратительное на вид.
Приведи семерых волков,
Назови в честь семи грехов,
На того, кто к тебе придет,
Сразу стаю всю натрави.
Петли времени на излом -
Оно лечит, но есть ли толк,
Если верная брегу соль
Концентрируется в крови.
Есть, метелица, белый дар -
Жертву на золотой алтарь.
Но и это не всем, да зря…
Не таким тебя провести…
Но… все мнимо, да как просить -
И на силу есть воля сил.
Плач, метелица, плач, терпи.
Так уж по справедливости.
Есть, метелица, летний зной,
Плач, метелица, плач и пой,
Бей по гонгам горящих зол,
Либо падай меж ними ниц.
Кто предвидел, и кто хотел…
Ты ж, метелица, славишь всех.
Сожалению есть предел,
Нет отчаянию границ.
Летописное
Вечером, вечером
Наглая, вечная
С силой ударит в гонг.
Но лишь за полночью
В такт вою волчьему
Придет к ней с равнин, гор.
Упрямой и наглой
Под эхо и вой
Присвоит имя свое.
А наглой и подлой,
Голодной, злой,
Всё равно. Всё равно.
Вечером, вечером
Зла, изувечена
Среди руин церквей
Вспомнит по имени
Слабых ли, сильных ли,
Воинов, рабов, царей.
Наглая, подлая,
Вечно голодная
Их хранит имена.
Плоть, души, истины
Стали, как исстари,
Пищей степным волкам.
Вечером, вечером,
Древним наречием
Пишет свой некролог.
И нет ей дела до
Тех, кто неведомо
Жил, или жить не мог.
…
Но снова истина
Эхом и выстрелом
Станет перебивать.
Значит, по-старому,
Бить в гонг, присваивать
Новые имена.
....
Горы, равнины ли?
Слышали, видели
Явь или дурной сон?
Бой всем мерещится
Гонга ли? сердца ли?
Метронома? часов?
…
Вечером, вечером
Пряча увечия,
(По духу сама волк)
Наглая, подлая
Леди История
Снова ударит в гонг.
Зовите по имени
За миражом, за спиной иль за горной грядою
Что-то живет; то ли песню поет, то ли стонет.
Оно от печали, а может, веселия ради,
Пошло было к свету, решив, что дорога – скатерть.
Добраться до храма, до грота… Чего б там ни бы'ло,
Под гнетом позора, а, может, жестокой обиды,
Добраться, погибнуть, но никогда не забыть бы
Того, что услышано – жизненно необходимо,
В темной пещере ли, в заживо выжженной келье
Успеть уловить мое каменно-веское слово;
“Исчезни. Бесценку отныне цена запредельна,
А, значит, и трогать его никому не позволю.
Иной тебе дар – смертельная духу усталость,