Братишка ожидаемо не спал. И хорошо ещё, что только он. Больше я боялся торжественной встречи в дверях корпуса, или на этаже. Но наставники, видимо, хорошо припугнули ребят — дисциплина сегодня железная. Или же просто устали.
— Старший брат! — вскочил Рангар с койки, как только я открыл дверь. — Ну ты дал! Это же просто… Это великий подвиг! О тебе теперь будут…
— Давай завтра, а? Я дико устал. Еле досюда доплёлся.
— Конечно, старший, конечно. Ложись, ложись. Подать, может, чего? Водички налить?
— Не надо. — Зевнул и зашёл в сортир. Общаться сейчас не хотелось, но, выходя, всё же бросил:
— Как наши там?
— Нормально. Только Дзе всё.
— В смысле всё? — застыл я со снятым тапком в руке.
— Глом добрался. Сразу насмерть.
— Дерьмо! — зло выругался я и швырнул башмак в стену.
— Старший брат, ты чего? — испугался Рангар. — Дзе вторая ступень всего был. Самый слабый из наших.
— Дерьмо, — повторил я тише, уже не восклицая, а выражая своё отношение к брату.
Это надо же таким гомном быть? Человек погиб, а он ступени считает. Дерьмовые родственнички! Дерьмовая знать! Дерьмовый мир! Самому бы дерьмом здесь не стать. Дальше молча улёгся и, борясь с наползающими одна за одной чёрными мыслями, незаметно уснул.
Утро, как оно чаще всего со мной и бывает, кардинально поменяло настроение. Лезущее в окно солнце изгнало мрачные думы, и под душем я уже весело насвистывал Клаву Коку. Жалко, конечно, мальчишку, но жизнь продолжается. Я его и не знал толком. Перекидывались несколько раз парой слов — и на этом всё. Там вчера, кроме этого Дзе, неизвестно ещё сколько народа погибло. Серьезная трагедия, но не стоит превращать её в личное горе. Главное, что Фая жива. И Тола. И… Короче все, до кого мне есть дело.
Когда, одевшись и расчесавшись, мы вышли с братом из комнаты, коридор уже был полон народа. И не только моими бандитами. Похоже, вся знать ветви ждала моего появления, чтобы встретить восторженным: «Рэ! Рэ! Рэ!». Горящие глаза, воздетые вверх руки, сжатые кулаки. Теперь я знал, как чувствуют себя футболисты, победившие в важном матче, идя к автобусу мимо фанов. Хорошо хоть, что простакам ход на наш этаж был заказан, иначе бы я оглох. Да и к лестнице едва ли протиснулся бы. И так еле-еле проскользнул мимо Толы, пытавшейся меня приобнять, когда я шёл мимо.
Нет, девочка. Вчера на стене арены моими губами говорили эмоции. Хоть ты в меня и втюрилась по уши, но никаких «нас» не будет. При людях я с тобой зажиматься не стану. Прости.
Внизу картина изменилась не сильно. На выходе из корпуса меня так же встречала толпа. Сотни две человек — явно больше, чем нас было на ветви. Понимают, однако, кто вчера спас их задницы. Правильно, правильно — любите меня, носите на руках, называйте детей в мою честь. Зря я что ли глистом внутри сколопендры ползал?
Поорали немного, поскандировали стандартное: «Рэ! Рэ! Рэ!», посмотрели на мой театральный поклон героя, выслушали супер-короткую речь из нескольких пафосных слов и дружно согласились проводить меня в столовку. Война-войной, а завтрак сегодня по расписанию, и это не менее приятно, чем оказываемые «спасителю академии» почести. Вру — почести, конечно, приятнее.
Зал уже был полон народом. И преподские, и ученические столы ломились не только от тарелок с закусками, но и от облепивших их силаров. На первый взгляд и не скажешь, что здесь людей меньше, чем было вчера. Но потери есть, и сейчас Черхан нам расскажет о них и обо всём остальном. Вон осматривает столовку уже, ждёт, когда все усядутся.
— Все на месте? — вопросительно гаркнул генерал-комендант, вставая из-за стола.
И тут же, обрывая шепотки и переглядывания в попытках пересчитать соседей, сам же ответил:
— Не все. Ох, не все… Мне больно произносить вслух такие цифры, но от правды не убежишь. С прискорбием сообщаю, что вчера при отражении атаки роя на форт мы понесли наибольшие за всю многовековую историю академии потери. В бою с сектами пали: сто восемнадцать солдат и офицеров…
Охренеть! Сделанную Черханом трагическую паузу немедля заполнили тихие но многочисленные звуки страха и удивления — в основном протяжные гласные, вроде «ооо», «ааа», или «ляяя». Последнее относилось ко мне. Больше сотни… Да мы на арене тупо не видели битвы, что не ограничилась ближним к нам участком стены. Армейские же по всему периметру с сектами дрались. И погибали там незаметно для нас.