— Повернись, — бросил мужчина.
Снова мне пришлось потрудиться, но я справилась, и он развязал завязки и удалил кляп.
— Лицом ко мне, — услышала я его команду и опять принялась извиваться.
Он налил немного жидкости из термоса в крышку и поднёс к моим губам. Наконец-то я смогла утолить жажду! В его термосе оказался тёплый чай.
— Достаточно, — объявил незнакомец, забирая чашку, и спросил: — Есть хочешь?
Я снова закивала, причём так отчаянно, что захрустела шея.
Мужчина уже заканчивал доедать свой бутерброд, но даже тот небольшой остаток он не дал мне целиком, а отломил совсем маленький кусочек и положив на руку, держа её перед моим лицом.
Я вытянула шею к нему, в надежде поскорее получить кусочек бутерброда, но мужчина немного отодвинул руку, вынуждая меня наклониться вперёд, чтобы добраться до вожделенной еды. Лишь когда я сделала это, он позволил мне схватить пищу губами.
Этот незнакомец хорошо преподал мне, что именно он контролировал мою еду.
Остаток бутерброда мужчина сунул себе в рот и, жуя, понаблюдал за тем, как я приканчиваю разрешённую мне подачку.
— Можешь облизать мою руку, — бросил он, когда я проглотила последние крошки, и я действительно облизала его запястье и тыльную сторону кисти его руки, выражая тем самым ему благодарность за то, что меня напоили и покормили.
— Могу ли я говорить? — спросила я.
Эти слова слетели с моих губ естественно и достаточно разборчиво, поскольку я боялась. И всё же, едва я успела их произнести, как задалась вопросом, почему я использовала именно эти особые слова и именно таким особым способом. Конечно, они казались соответствующими, но также они казались знакомыми. Это было, как если бы я слышала их прежде или где-то читала их. И в следующее мгновение меня словно молнией ударило понимание того, что эта фраза, или некая ей подобная, встречалась в тех книгах, которые миссис Роулинсон к моему ужасу и позору обнаружила в моей комнате.
— Нет, — отрезал мужчина и поинтересовался: — Мне вставить кляп на место?
Я поспешно мотнула головой, всем своим видом демонстрируя понимание ситуации.
Я же не забыла его слова о том, что мы находились в безлюдной местности, что кричать бесполезно, и что результат может оказаться для меня плачевным. На то, что он меня не обманывал, указывала неровность дороги, по которой мы ехали последние пару часов. О, как я за это время возненавидела кляп. Какой беспомощной чувствует себя женщина, когда ей отказывают в речи! К тому же, мой надзиратель был мужчиной сильным, и у меня не было причин сомневаться, что одного его подозрения на то, что я могу закричать, будет достаточно, чтобы заработать удар, который мог бы отправить меня в бессознательное состояние. Я обратила внимание на то, какие у него большие мощные руки, и нисколько не сомневалась, что они, если ему потребуется, легко смогут сломать мою шею.
Так что, желания кричать у меня не было ни малейшего.
— Ляг на живот, — приказал он, что я сделала, положив голову на его куртку.
Мужчина проверил шнуры на моих запястьях и лодыжках и не стал ничего поправлять. Очевидно, всё было в полном порядке.
Теперь я лежала животом на ребристом полу фургона, куда-то мчащегося по просёлочной дороге. Снаружи уже стояла глубокая ночь, но внутри было довольно светло, незнакомец не стал гасить свет.
Я буквально кожей ощущала, что он рассматривал меня, связанную, лежащую перед ним, освещённую тусклым светом потолочного плафона. И в какой-то момент я, задрожав, начала подозревать, какие мысли и желания могли бы появиться у мужчины от вида женщины в таком положении. К тому же, женщины, насколько я знала, весьма привлекательной. Я это могу сказать без ложной скромности, в конце концов, меня приняли в наше женское сообщество благодаря моей красоте, по крайней мере, частично. Впрочем, это касалось и всех остальных моих сестёр по сообществу. Мы же были домом красоток. Само собой, мы дразнили молодых людей, насмехались над ними, отвергнув многих из них, искавших нашей дружбы. И при этом мы отчаянно конкурировали друг с дружкой в том, чтобы заарканить самых лучших и завидных парней институтского городка. Конечно, я не должна была просто лежать перед ним. Но он был сильным мужчиной, а я была совершенно беспомощна. Не напоминала ли я стреноженную овцу, оказавшуюся рядом с тигром? Я боялась зубов и когтей такого зверя, но при этом, я задавала себе вопрос, каково бы это было, почувствовать их на своём теле. Внезапно я с новой силой ощутила анклет, окружавший мою левую лодыжку, шёлковую ленту, двойной петлёй обвившую мою шею. Но я должна была попытаться отвлечь его.