— Можешь лечь, если хочешь, — разрешил Аминт.
— Спасибо, Господин, — поблагодарила его я.
Разумеется, я не стала приставать к нему с вопросами относительно такого отклонения от его нормальной процедуры. Свободные люди могут делать с нами всё, что им захочется. Мы — рабыни.
Закончив со мною, Аминт вызвал помощника, чтобы тот присмотрел за магазином, а сам тем временем, забрав колоду карт, ушёл в подсобное помещение, я так предполагаю, чтобы прочитать сообщение. Несомненно, у него имелся подходящий лист с порядком карт. Некоторое время я лежала там. Клиенты приходили и уходили, практически не обращая на меня внимания. Прикованная рабыня — зрелище на Горе привычное. В общественных местах есть много рабских колец, к которым можно прикрепить рабыню. Это сделано специально для удобства рабовладельцев. Некоторые из этих колец расположены в тени и снабжены кастрюлей для воды. Моя голова, как я уже указала, удерживалась вплотную к полу. Видеть я не могла, но ощущала, что некоторые их посетителей разглядывают меня. Кто-то даже пощекотал меня, дважды проведя по левому бедру стопой своей ноги.
— Не плохо, — прокомментировал он.
Я немного натянула браслеты и услышала смех двух мужчин. Один их них приблизился ко мне и, положив одну руку на мою правую щиколотку, другой рукой провёл по моей левой ноге чуть ниже колена. У меня вырвался непроизвольный тихий писк.
— Хорошо, — заключил мужчина, и я испугалась, что он узнал обо мне что-то такое, чего даже я сама могла не осознавать.
Спустя несколько енов, в зал магазина вернулся Аминт, освободил меня от кольца и разрешил встать, после чего привязал пакет, подписанный его узлом к моей шее.
— Ты ведь Аллисон, верно? — осведомился виноторговец.
— Да, если это будет угодно Господину, — ответила я.
Впервые за всё время моих визитов сюда, он поинтересовался моим именем.
— Ты хорошенькая, — заметил Аминд.
— Спасибо, Господин, — поблагодарила его я.
У меня возникло ощущение, что меня оценивают.
— Ты — варварка, не так ли? — уточнил он.
— Да, Господин, — подтвердила я, гадая, что всё это может означать, ведь за все предыдущие разы он едва сказал мне пару слов.
— Интересно, — пробормотал мужчина.
— Господин? — не поняла я.
— Поспеши домой, Аллисон, — велел мне он.
— Да, Господин, — сказала я, поворачиваясь к выходу из магазина.
И тут торговец отвесил мне острый, жгучий удар пониже поясницы, и я, вскрикнув от неожиданности и чуть не споткнувшись, я сделала несколько неловких торопливых шагов, прежде чем восстановила равновесие. С рабынями можно так обращаться. Мы же не свободные женщины. Более того, мужчинам нравится обращаться с нами так, как им захочется. Они — мужчины и наши владельцы. Нам ничего сказать о таких вещах. Я предполагаю, что кто-то мог бы найти в этом оскорбление, но мы этого не делаем. Мы не возражаем. Это напоминает нам, что мы — рабыни и, конечно, о том, что мы представляем сексуальный интерес. Я не оглянулась назад. Я поспешила уйти. На сей раз много чего было по-другому, и я не понимала, с чего бы это. Конечно, могло и не быть никакой причины. К тому же, какая кейджера окажется настолько глупой, чтобы лезть с расспросами к свободному человеку?
Глава 51
С фруктами и соусами в руке я поднималась по лестнице в комнату Леди Бины.
— Джейн! Ева! — обрадовано воскликнула я, увидев девушек наверху.
Вскоре мы не скрывая радости обнимались и целовались, приветствуя друг дружку!
Теперь-то я понимала причину обширных приготовлений и недавнего таинственного поведения Лорда Гренделя, волнения Леди Бины, покупки ка-ла-на, пряных травы, мяса боска и тарска, заранее начатого приготовления ужина. Этим вечером нас ждали развлечения. Леди Делия, компаньонка Эпикрата, даже помогла Леди Бине с составлением меню и декорациями. Втайне я надеялась, что нашими гостями будут именно те, кто ими и оказался, поскольку я знала, что и Астринакс, и Лик, находились в Аре. Также я надеялась, что они захватят с собой своих рабынь.
Мы с Джейн и Евой занимались с заключительными приготовлениями, нарезкой овощей, смешиванием салатов, расстановкой сосудов и блюд, и так далее. Я не помню, чтобы я когда-то видела их такими счастливыми, такими сияющими. Будучи рабынями, женщинами, принадлежащими кому-то, имуществом, простыми вещами, им оставалось только безоговорочно повиноваться и подчиняться, стремиться, чтобы владельцы были довольны. В этом они, как женщины, нашли своё счастье и удовольствие. Они, в конце концов, не были мужчинами. Они были драгоценно, существенно и замечательно женщинами. С какой заботой и любовью они смотрели на своих владельцев. Насколько почтительны они были, как изящны, с каким почтением говорили, с какой страстью и теплом, как по-женски и они рады были принадлежать, носить ошейник. И как рабыни, они сознавали себя не только отлично и беспомощно принадлежащими, но и желанными, поскольку только рабыня может быть желанна, желаема со всей здоровой, собственнической жаждой хозяина, желаема категорически, без оговорок, целиком, бескомпромиссно.