Астринакс и Лик улыбнулись, что не добавило мне оптимизма.
Кроме того, в памяти всплыли те необычности, что бросились в глаза во время моего последнего посещении магазина Аминта, где я и получила тот пакет, который только что был вскрыт. Эти воспоминания совсем не добавили мне спокойствия и не успокоили моих нехороших предчувствий.
— О, смотрите! — просияла Леди Бина. — Там есть что-то ещё.
И она вытряхнула из мешочка две монеты, блеснувшие серебром.
— Две, — прокомментировал Астринакс.
Лик окинул меня оценивающим взглядом и сказал:
— Кажется около дела.
— А вот и сообщение, Аллисон, — объявила Леди Бина, повернув одну сторону колоды ко мне. — Оно простое и короткое, и написано на простом гореанском, без каких-либо шифров. Хочешь прочитать, что там написано?
— Я не умею читать, Госпожа, — напомнила я.
— Но это имеет прямое отношение к тебе, — заметила она.
— Я не умею читать, Госпожа, — повторила я.
— Астринакс? — сказала Леди Бина, передавая колоду ему.
— Как было согласовано, — прочитал Астринакс, — получите два серебряных тарска в обмен на полное и ясное право на рабыню-варварку, в настоящее время известную как Аллисон, собственность Леди Бины из Ара, проживающей в доме Эпикрата из Ара, торговца глиняной посудой.
— Госпожа? — ошеломлённо пролепетала я.
— Ты продана, Аллисон, — объявила Леди Бина.
— Аминту из Ара? — прошептала я.
— Вовсе нет, — усмехнулась она.
— Тогда кому, Госпожа? — спросила я онемевшими губами.
— Там ясно написано, — указала моя, теперь бывшая, хозяйка.
— Так кому же, Госпожа? — взмолилась я.
Леди Бина вопросительно посмотрела на Астринакса и кивнула.
— Десмонду из Харфакса, — прочитал тот.
Мой дикий взгляд метался в одного лица на другое.
— Продана? — переспросила я.
— Он не захотел получать тебя как подарок, — пожала плечами Леди Бина. — Он хотел, чтобы Ты знала, что была куплена, и за тебя было заплачено как за животное, за собственность, который Ты и являешься. Он полагал, что это поможет тебе лучше понимать, что Ты — рабыня, что Ты не только можешь быть куплена, но и была куплена и за тебя заплатили. Монеты перешли от одного владельца к другому, и теперь Ты — его имущество.
— Он купил меня? — прошептала я.
— Именно, — подтвердила женщина.
— Я была куплена?
— Как мог бы быть куплен тарск, — заверила меня она, — или животное любого другого вида.
— То есть теперь я принадлежу ему?
— Совершенно верно, — кивнула Леди Бина.
— О, Госпожа! — воскликнула я, не в силах сдержать своего ликования.
— Уверен, Ты должна быть погружена в отчаяние, — усмехнулся Астринакс.
— О, пожалуйста, пожалуйста, дорогая Леди, дорогие Господа, — взмолилась я, внезапно поражённая осознанием и страхом, — только не рассказывайте моему Господину о том, что я наговорила этим вечером, только не говорите ему о том, что сказала!
— Мы не скажем ему ни слова, — пообещала мне Леди Бина.
— Ни слова, — поддержал её Астринакс.
— Ни словом не обмолвлюсь, — заявил Лик.
— Спасибо, Леди, — облегчённо выдохнула я, — спасибо, Господа!
— В этом нет необходимости, — сказала Леди Бина. — Он и так каждое слово слышал.
И я уставилась на дверь её спальне. На пороге стоял Десмонд из Харфакса собственной персоной.
— Господин! — вскрикнула я, бросаясь к нему и растягиваясь на животе у его ног, не в силах говорить членораздельно в радости.
Я попыталась прижаться губами, пылко и страстно, губами рабыни, его рабыни, к его сандалиям, но не смогла этого сделать.
Он отступил и приказал:
— Раздевайся.
Я поднялась на колени и, стянув с себя тунику через голову, отложила предмет одежды в сторону.
— Господин! — сказала я.
Но он, не говоря ни слова, повернул меня спиной к себе и, толкнув вниз, повалил на живот. Мои запястья были рывком заведены за спину и связаны. Через мгновение то же самое было сделано с моими лодыжками.
— Пожалуйста, Господин! — простонала я. — Простите меня! Я не имела в виду того, что сказала! Я люблю Вас, мой Господин! В глубине моего сердца, хотя я и сопротивлялась этому, я всегда знала, что я ваша рабыня, с того самого раза, как впервые увидела вас на Суловом Рынке! И неужели Вы, глядя на меня, стоящую на коленях у ваших ног, не знали, что видели перед собой вашу рабыню?
Но уже в следующее мгновение я замолчала. Трудно, знаете ли, говорить, когда тебе в рот втиснули большой кожаный шар, да ещё и затянули ремешок, застегнув пряжку на затылке. Я больше не могла издавать членораздельные звуки. В таковых мне теперь было отказано. Я попыталась скулить, но его рука сгребла мои волосы, и чуть повернулась, натянув их и заставив меня задрожать. Мне давали понять, что я не имею права издавать даже такие звуки.