— Чья плеть бьёт тебя? — спросил он.
— Того, кому я принадлежу! — выкрикнула я. — Десмонда из Харфакса!
И он нанёс мне новый удар.
— Да, Господин! — вскрикнула я.
Как глубоко и хорошо я теперь понимала слово «Господин»!
Я была рабыней, а он был моим господином.
Наконец, он оставил меня наедине с моими мыслями и болью.
* * * *
— Пожалуйста, накажите меня плетью, Господин, — попросила я.
— Почему? — поинтересовался Десмонд.
— Чтобы я знала, что я рабыня, — ответила я, — ваша рабыня.
— Плеть — это боль, — напомнил он.
— И я знаю об этом лучше, чем кто бы то ни было, — заверила его я.
— Почему тогда Ты хочешь, чтобы тебя били плетью? — уточнил мой хозяин.
— Чтобы я знала, что я рабыня, — повторила я, — ваша рабыня.
— У тебя не останется в этом ни малейших сомнений, — заявил он.
— Да, Господин.
* * * *
Он вернулся спустя несколько енов.
— Пожалуйста, не бейте меня больше! — попросила я.
— Ты довольна? — осведомился господин.
— Да, да! — ответила я.
— Может, Ты хочешь продолжить экзекуцию? — спросил Десмонд.
— Нет, не надо, Господин! — всхлипнула я.
— Ясно, — кивнул он.
— Пожалуйста, не бейте меня больше! — взмолилась я.
— Это больно, не так ли? — уточнил хозяин.
— Очень больно, Господин! — согласилась я.
— Зато теперь Ты хорошо знаешь, что Ты — рабыня, — заключил он, — моя рабыня.
— Да, Господин! — подтвердила я. — Это сделано. Не надо больше, пожалуйста! Не бейте меня снова! Я прошу вас!
— Это — плеть, — сказал он, подняв её передо мной.
Я вздрогнула.
— Я боюсь её, — призналась я, — один её вид внушает ужас.
— Ты можешь поцеловать её, — разрешил Десмонд, а когда я со всей возможной страстью поцеловала плеть, добавил: — Возможно, Ты постараешься быть хорошей рабыней.
— Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы быть хорошей рабыней, — поспешила заверить его я.
— Тебя выпороли, — констатировал он.
— Да, Господин, — всхлипнула я.
— Ты должна ожидать такой реакции, если вызовешь моё недовольство, — предупредил мужчина.
— Я буду стремиться к тому, чтобы Вы были мною полностью удовлетворены!
— Кто будет стремиться? — уточнил Десмонд.
— Аллисон будет стремиться к тому, чтобы Господин был ею полностью удовлетворён! — ответила я.
— И Ты думаешь, что я тобою полностью удовлетворён? — осведомился он.
— Боюсь, что нет, — вздохнула я.
— Кажется, — хмыкнул Десмонд, — Ты давно знала о моих прозрачных махинациях, о моём фальшивом актёрстве и так далее?
— Пожалуйста, простите глупые слова глупой рабыни, — простонала я.
— А ещё Ты втайне презирала меня всё это время? — напомнил он мне и поднёс плеть к моим губам.
И я, снова её поцеловав, ещё более пылко, чем в первый раз, воскликнула:
— Нет, Господин!
— Медленнее, — потребовал мой хозяин. — И оближи её, преданно, как и положено маленькой смазливой шлюхе, рабскому животному, которым Ты являешься.
— Да, Господин, — прошептала я.
— Кажется, Ты утверждала, что если бы оказалась в моей власти, — припомнил Десмонд, — Ты бы постаралась быть для меня худшей рабыней?
— Нет, Господин, — заверила его я. — Я стремилась бы быть для вас самой лучшей рабыней, рабыней из рабынь!
— Очень странно, — покачал он головой. — Разве я не был мелочным, хитрым, вульгарным и ничего не стоящим, позорным лицемером и двуличным мошенником, монстром и всё такое?
— Это говорила не я, Господин, — попыталась объяснить я. — Это говорил мой гневом, моё разочарование, одиночество, осознание потери, моё понимание того, что я нежеланна, проигнорирована и отвергнута.
— Возможно, — заметил он, — тебя всё же нужно выпороть снова, выпороть без пощады.
— Пожалуйста, не надо, Господин, — простонала я.
— Ты боишься, не так ли? — осведомился Десмонд.
— Да, Господин, — признала я.
— Почему? — уточнил мой хозяин.
— Потому, что я — рабыня, — ответила я. — Я чувствовала плеть. Я знаю, на что это похоже. Я приложу все силы, чтобы мой господин был мною доволен.
Тогда он развязал плоские, узкие кожаные ремни, державшие мои запястья у кольца. Едва он сделал это, я обернулась, чтобы встать на колени перед ним. Мне оставалось только надеяться, что он позже разрешит мне одежду. Я пообещала сама себе, что сделаю всё возможное и невозможное, чтобы господин признал меня достойной предмета одежды, даже если им окажется всего лишь рабская полоса.
Мужчина окинул меня пристальным взглядом.