За неё дали меньше чем девушку с Табора.
Возможно, подумала я, от уроженки островов, оказавшейся у рабского кольца мужчина, с её необычным акцентом, ожидался некий экзотический привкус.
Брюнетка была куплена, насколько я поняла, для ресторана или таверны некого вида.
— Она будет неплохо смотреться, подавая кубки, и станет превосходным украшением цепей ваших альковов, — сказал аукционист её покупателю, в тот момент, когда его помощник сводил девушку вниз по ступеням.
Следующей, к её страданию, была схвачена и вытащена на платформу Леди Персинна. Она испуганно прижимала к себе короткую простыню, рыдала и отчаянно вопила:
— Меня нельзя продавать! Я — свободная женщина, свободная женщина!
— Что это она несёт? — словно удивившись, спросил аукционист.
— Я свободна, — прорыдала она. — Я свободна!
— Ага! — усмехнулся аукционист. — Может, она, и вправду, свободна?
— Да, — выкрикнула она. — Да!
Тогда помощник работорговца, придерживая девушку за левое плечо правой рукой, повернул её левым боком к толпе.
— Нет! — взвизгнула она.
Но мужчина, не обращая никакого внимания на её вопли, схватил левой рукой край простыни и подол туники и поднял их к талии.
Толпа грохнула смехом.
— Похоже, что у нас тут всего лишь простая рабыня, — развёл руками работорговец.
Бывшая Леди Персинна упала на колени перед аукционистом, продолжая прижимать к себе простыню, и взмолилась:
— Не продавайте меня!
— «Не продавайте меня» что? — уточнил мужчина.
Девушка пораженно уставилась на него.
— Не продавайте меня, Господин, — пробормотала она.
По улице прокатился взрыв хохота.
Помощник работорговца вздёрнул её на ноги. Девушка по-прежнему не выпускала из рук простыню. Мне показалось, что она едва могла стоять.
Аукционист обвёл взглядом толпу и спросил:
— Что мне предложат за эту рабыню?
— Бит-тарск! — выкрикнул кто-то.
— Уверен, больше! — рассмеялся работорговец. — Присмотритесь, покрывало почти не скрывает ножки этой рабыни!
Бывшая Леди Персинна низко опустила голову и затряслась от рыданий.
Тогда аукционист раздражённо махнул рукой своему помощнику, который тут же схватил рабыню за волосы, поднял её голову и, удерживая на месте, тщательно отмеряя силу, отвесил ей две пощёчины. Голова рабыни мотнулась сначала вправо, а затем влево.
— И чтоб больше ни звука! — предупредил её аукционист.
— Да, Господин! — простонала она.
После этих слов помощник работорговца выпустил её волосы и отступил на пару шагов.
— Итак, хочу представить вам очень необычную рабыню, — объявил аукционист. — Эта шлюха прежде была Леди Персинной из высоких Торговцев, и даже жила в Четырёх Башнях. Вам всем хорошо известно о её предательстве Домашнего Камня, о спекуляциях, о её сотрудничестве с ненавистными захватчиками. Вспомните дефицит, высокие цены, испорченные продукты!
Сердитый ропот прокатился по малочисленной толпе.
Я никак не могла понять, как вышло, что при всей своей явной прежней важности бывшая Леди Персинна оказалась выставлена на продажу на таком рынке.
Может быть, этот рынок, несмотря на свою внешнюю непрезентабельность, считался местом престижным? Возможно ли, пришло мне в голову, чтобы таких как я, продавали где-либо, кроме как на высоких рынках? Разумеется, я была слишком красива, чтобы быть проданной где-либо кроме как на высоком рынке. Эта мысль дала мне повод порадоваться, что ранее я не стала жаловаться на этот рынок.
— Полюбуйтесь на неё теперь! — призвал аукционист собравшихся мужчин.
Бывшая Леди Персинна, теперь не более чем несчастная маленькая рабыня, стояла, кутаясь в короткую простыню.
И вот, мгновением спустя, я, озираясь вокруг себя, видя покупателей, улицу, местные здания, людей, толпящихся у лотков по ту сторону улицы, поняла, насколько глупыми были мои догадки. Никоим образом не могли ни эта зарешеченная ниша, ни эта цементная платформа быть высоким рынком. С тем же успехом мы могли бы быть прикованы цепью к уличной рабской полке, где покупатели могли бы исследовать наши зубы, ощупывать наши конечности на предмет их крепости и так далее.
Но как же тогда, задавала я себе вопрос, могло получиться, что бывшая Леди Персинна оказалась перед покупателями на этой простой цементной платформе?
— Вам всем знаком её апломб, — продолжил аукционист. — Все вы помните о её привилегиях, о её положении в суде ненавистной Талены, самозваной Убары! Вы знаете о том, какую пользу она получила от контрактов предоставленных ей Косом и Тиросом.