Внезапно я осознала, что в камере нас осталось только двое, я и другая брюнетка, девушка повыше и потемнее меня. Ещё сильнее вжавшись спиной в дальнюю стену камеры, я повернула голову влево и в страхе посмотрела на открытую дверь.
В дверном проёме пока было пусто. Помощник работорговца находился у подножия круглой платформы, на которой стоял аукционист в сине-желтых одеждах, колышущихся на лёгком ветерке, дувшем вдоль улицы. Оба они, а так же и кое-кто из остальных собравшихся, повернув головы, смотрели вслед бывшей Леди Персинне, которую её новый владелец уводил за собой на поводке. Трое или четверо из зевак, собравшихся вокруг платформы, последовали за парой, глумясь над несчастной рабыней. Один из них плюнул в неё, другой швырнул комок грязи. Поводок был единственным, что бывшая Леди Персинна носила, так что у неё имелась возможность прикрыть голову и лицо руками. Поводок не был натянут в тугую, ведь девушка старалась следовать за своим владельцем настолько близко, насколько могла. Только владелец может защитить рабыню, как и любое другое животное, при условии, что он захочет это сделать. Впрочем, я не заметила, что у её текущего хозяина возникало такое желание, он, казалось, даже не замечал того надругательства, которому было подвергнуто его прекрасная покупка, а она, само собой, не получив соответствующего разрешения, не осмеливалась заговорить.
Затем, спустя какое-то время, мужчины, крутившиеся вокруг удаляющейся пары, остановились. Кто-то из них погрозил им, рабыне и её хозяину кулаком, кто-то бросил им вслед последние слова, которые, как я подозреваю, могли быть далеки от того, чтобы счесть их цензурными.
Я практически ничего не знала ни о самой Леди Персинне, ни о делах, политических и иных, по причине которых она оказалась в крошечной камере в районе Метеллан, но я надеялась, что её господин даст ей другое имя. Учитывая обязательное ношение вуали, особенно среди женщин высоких каст, рискну предположить, что немногие в городе узнают в скудно одетой девушке в ошейнике, одной из множества, торопящихся с поручением, боящихся задержаться хоть на мгновение, прежнюю Леди Персинну. Возможно, большинство предположило бы, что Леди Персинна погибла во время восстания, или могла быть казнена в тюрьме, в некой темнице, возможно, задушена там же, или встретила свой конец, корчась на каком-нибудь колу в тюремном дворе. Вполне вероятно, тайна её прежней личности, будет известна немногим. Фактически, скорее всего, в конечном итоге, это станет тайной, известной, прежде всего, самой рабыне и её хозяину. И впоследствии, становясь на колени и целуя его ноги, она будет отчаянно надеяться, что её владелец не будет задумываться над тем, чтобы раскрыть её прежнюю личность. Сможет ли она быть настолько приятной для него? Кроме того, её жизнь изменилась кардинальным образом. Теперь она стала не более чем рабыней своего господина. Возможно, у неё получится найти в этом те удовольствия, о которых свободная женщина едва осмеливается мечтать. Не исключено, что в ошейнике она, пусть и превращённая в презренную рабыню, сможет найти своё счастье и свободу, тысячекратно большую, чем та, какую она когда-либо знала в своей прежней жизни. У неё были «золотые волосы», редкость, хотя, конечно, и не сказать, чтобы неизвестная. Маловероятно, чтобы этой приметы было достаточно, чтобы любой незнакомец мог бы её идентифицировать. «Золотые волосы», кстати, весьма ценятся на юге, но на севере, где они более распространены, особого ажиотажа не вызывают. Очень подозреваю, что немало девушек оказалось в ошейниках благодаря своим «золотым волосам», по крайней мере, на юге. Что интересно, тёмно-рыжие волосы являются именно тем качеством, если можно так выразиться, которое имеет тенденцию быть самым ценящимся на рынках. Я не уверена в истинных причинах этого, но, вероятно, это вопрос редкости, поскольку такой оттенок встречается ещё реже чем «золотые волосы». Есть в вашем мире одна интересная особенность, которая поразила меня больше всего, это ваша приверженность к честности, или правде, или, точнее, ваша неприязнь к мошенничеству, или, если ещё точнее, к тому, что вы расцениваете, как мошенничество. На моей прежней планете, например, брюнетки довольно часто осветляют свои волосы и, если можно так выразиться, выдают себя за блондинок. Никто не обращает на это особого внимания, или, по крайней мере, не сильно против этого возражает. С другой стороны на вашей планете, по крайней мере, в том, что касается рабынь, к подобным вещам относятся довольно сурово. Если оказывается, что рабыня-варварка доставлена на рынок с окрашенными волосами, то это следует ясно дать понять возможным покупателям, и это обычно расценивается как недостаток. Иногда её могут обрить наголо. Если будет сочтено, что девушка осветлила или окрасила волосы ещё на своей собственной планете и по своему собственному желанию, то это принимается как доказательство её лживости и развращённости, и, соответственно, законности порабощения столь двуличного и никчёмного существа. Рабовладельцы, кстати, весьма строго следят за моральной стороной характера своих рабынь, и обычно считают, что ответственность за наблюдение и совершенствование данного вопроса лежит на них, и в случае необходимости пускают в ход плеть не задумываясь. Мне показалось интересным, что работорговец, который выставляет свой товар в ложном свете, например, заявляя о том, что девушка происходит из высшей касты, хотя на самом деле, она прежде принадлежала к низшей, или пытается выдать окрашенную блондинку за натуральную, может быть изгнан и разорён, его товар конфискован, а его дом сожжён дотла. Очевидно, на вашей планете честность, правда и тому подобные моменты имеют немаловажное значение. Однако до меня доходили слухи о том, что некоторые свободные женщины красят волосы. Конечно, они могут делать всё, что пожелают, в конце концов, они свободны.