Думала ли она о нас хотя бы иногда, задавалась я вопросом, обо мне и других, оказавшихся на Горе на положении принадлежащей кому-то собственности. Несомненно, все мы, теперь кому-нибудь принадлежали.
Что ж, надо признать, что она хорошо справилась со своей работой.
Возможно, думала я, к этому моменту, она уже была нанята для выполнения подобной миссии в каком-нибудь другом месте.
В этом, как мне казалось, не было ничего невозможного.
К плетению рабских сетей подходят со всей тщательностью, используя самые крепкие, неразрывные нити. И забрасывает эти сети умелая рука. У намеченной жертвы нет ни малейшего шанса вырваться из их объятий.
Вот так, стоя голой на цементной платформе в районе Метеллан, где-то на задворках Ара, с видавшем виды ковром под моими босыми ногами, палимая полуденным солнцем, глядя на сновавших в тени на той стороне улицы людей, даже не замечающих меня, выставленную на продажу перед потенциальными покупателями, я думала о миссис Роулинсон.
«Да, — подумала я, — миссис Роулинсон, Вы — настоящая Госпожа. Вы — свободная женщина, и здесь, на этой планете, как никогда прежде на Земле, я начала сознавать, что это могло означать, бескомпромиссную силу, гордость и власть этого, и именно здесь я — рабыня и только это, стоя голой на аукционной площадке, выставленная на продажу, я начала ощущать, каково это могло бы быть».
— Сорок, сорок, — повторил чьё-то предложение аукционист. — Сорок два, кто больше? Больше? Я услышу больше? Продано!
Я поняла, что меня продали.
По крайней мере, подумалось мне, за меня дали сорок две монеты. Я не осмеливался предполагать, что это могли бы быть сорок две золотых монеты, всё же я ещё была плохо знакома со своим статусом, не прошла экстенсивного обучения и была совсем недавно вскрыта в доме, как я теперь знала, Теналиона из Ара.
Я не боялась забеременеть, поскольку ещё в самом начале моего пребывания в доме, меня напоили рабским вином. Понимая его характер, я выпила его достаточно охотно, даже не смотря на отвратительный вкус этого мутного варева. Его эффект как мне объяснили, снимается, если принять противоядие, которое, если верить наставницам, вполне приемлемо на вкус, если не сказать восхитительно. Я уже знала, что как рабыню, то есть фактически животное, меня могли использовать для получения потомства, как и любое другое животное. С нами может быть сделано всё, что пожелают наши владельцы. Но в данный момент мне было нечего опасаться. Противоядия мне не давали. Размножение рабынь, как вам хорошо известно, как и любых других животных, тщательно контролируют. Меня запросто могли бы использовать для получения потомства, стоит только владельцам этого захотеть.
Я предположила, что сорок два серебряных тарска, должны быть значительной суммой, особенно для новообращённой рабыни.
Сама я оценивала свою красоту как экстраординарную, и была рада отметить, что моё мнение получило объективное подтверждение, в силу той цены, что назначили за меня на аукционе, в силу трезвого экономического расчета. Аргумент теперь был подтверждён фактом. Бывшая Леди Персинна, насколько я помнила, ушла за какие-то жалкие три с половиной серебряных тарска, а она, даже на мой предвзятый взгляд, была очень красивой.
Я вспомнила, как ещё на Земле мой похититель оценил меня в сумму от сорока и шестидесяти, что я тогда по незнанию интерпретировала в тысячах долларов, в одной из форм земных валют.
До меня донёсся перестук отсчитываемых монет, и я не в силах сопротивляться соблазну, посмотрела туда. Не могли ли это быть, как бы это невероятно ни звучало, золотые монеты?
— Господин! — растерянно вскрикнула я и тут же, испуганно, осознав, что заговорила без разрешения, взмолилась: — Простите меня, Господин!
Монеты, отсчитываемые в ладонь аукциониста, не были ни золотыми, ни серебряными. Это была медь!
— Сорок два, — подытожил мужчина, толстяк с короткой бородкой, одетый в коричневую, длиной до колен, тунику, подпоясанную кожаным ремнём. Рукавов у туники не было, и я заметила, что его левая рука травмирована.