– Ш-ш-ш, – шикнул Рома, когда кабина остановилась. – Дай подумать.
Дверцы разъехались на седьмом этаже. Он вышел, нажал кнопку спуска, осмотрел коридор. Пусто. Пока дверцы закрывались, прошелся, стараясь собраться с мыслями.
Близнецы – неумолимо безжалостные вражеские агенты. Возникли в качестве наблюдателей где-то во время Второй мировой войны после увольнения первого стража. Оказались весьма решительной парочкой, вторгаясь туда, куда намеревалось проникнуть Иное. Грубые методы нередко эффективно работали, возникший вокруг миф о «людях в черном» действовал на руку.
Теперь у них есть возможность не просто помешать, а погубить все дело. Хуже того – уничтожить его самого, если только узнают.
– Будем рассуждать логически, – зашептал он. – Допустим, они обо мне не знают. Если бы знали, схватили в при первой возможности где бы то ни было, на людях или с глазу на глаз… во время вчерашнего приветственного выступления… растерзали бы в клочья.
– Что-то наверняка знают, – заметил Маврицио. – Иначе зачем они здесь? Разве только…
– Что?
– Разве только им стало известно об открытии Мелани Элер.
– Хорошая мысль, Маврицио, – признал Рома. – Возможно. Хотя я бы поклялся, им только известно о факте открытия, но не о том, в чем оно заключается. Поэтому сюда явились. Наверняка шли следом за мужем до нашего порога.
Он вздрогнул, услышав стук двери ниже по коридору, поспешно вскочил в звякнувшую спускавшуюся кабину лифта, нажав кнопку нижнего вестибюля, пока дверцы еще не успели закрыться.
– Ну, теперь бросишь глупости? – торопливо спросил Маврицио, боясь, чтобы в лифт не зашел очередной пассажир. – Я тебе постоянно твержу: еще рано. Слишком многое уже пошло иначе, даже если бы не пошло, появление Близнецов – веский повод для отказа.
Рома покачал головой:
– Просто мелкие осложнения. Будем действовать по плану. Вторая и последняя посылка нынче ночью.
– Мы еще первую не нашли!
– Значит, ищи, Маврицио. Найди ее!
Дверцы лифта открылись, впустив молодую пару. Рома обрадовался. У Маврицио есть что сказать, но не хочется слушать. Ему требуется только двадцать четыре часа для исполнения своего долга.
7
– Посмотри-ка, шрамы воспалились, – заметила Джиа, поглаживая пальцами грудь Джека.
Он с закрытыми глазами прислонялся к кафельной стенке душевой кабины. После часа активных занятий любовью коленки резиновые. Горячий пар привел в приятное состояние полного паралича.
Открыв глаза, смотрел, как вода течет по прильнувшему к нему белому гладкому женскому телу. Череп обрисовался под мокрыми волосами. Чувствуется нежное блаженное тепло.
Старомодная ванная отделана белым кафелем, слив потемнел от времени. А закрытая душевая кабина относительно новая и просторная.
По его настоянию Джиа с Вики переехали в городской особняк Вестфаленов на Саттон-сквер. Дом в любом случае неофициально принадлежит Вики – последней наследнице, упомянутой в завещании теток. Она станет законной владелицей после официального признания смерти Грейс и Нелли Вестфален, хотя можно только гадать, когда это случится, – останков никогда не найдут. Впрочем, против проживания в особняке Джиа с Вики никто не возражает.
Он с неимоверным усилием взглянул на три диагональные красные полосы на собственной груди от левого плеча до последнего справа ребра.
Перед глазами встала картина, словно это было вчера. Баттери-парк… горящий в гавани корабль Кусума… безгубый ракшаса, догоняющий Джиа и Вики… Джек бросился на него сзади, стараясь ослепить… чудовище его стряхнуло, замахнулось трехпалой лапой, грудь огнем обожгло…
– Не все, –уточнил он, – только те, что ракшаса оставил.
– Странно. В прошлый раз все было нормально.
– Угу. Просто зудят в последнее время. – Тут до него наконец дошло, что поэтому он и чесался в Монро. – Вчера снова ракшасы снились.
– Очередной кошмар?
Джек кивнул, мысленно умоляя не спрашивать, присутствовала ли она во сне.
Джиа снова погладила шрамы.
– Надеюсь, когда-нибудь это останется страшным сном. Хотя напоминание навсегда сохранится.
– Скорей будет служить подтверждением реального существования тех самых тварей.
– Да кому оно нужно? – Джиа крепче прижалась к нему. – Хочется напрочь забыть об их существовании.
– Ведь они настоящие, правда? Мы их не выдумали?
Она взглянула на него:
– Ты серьезно? Разумеется, настоящие. Зачем спрашивать?
– Затем, что для участников конференции, на которой я присутствую, НЛО, пришельцы, Антихрист тоже настоящие. Если кто-то кого-нибудь спросит о реальности пришельцев, тот глянет на него точно так же, как ты на меня, и скажет: «Ты серьезно? Конечно, они настоящие. Зачем спрашивать?» Понимаешь, к чему я клоню? Люди абсолютно уверены в подлинном существовании заговорщиков, инопланетян, секретных организаций.
– Массовое помешательство, – медленно кивнула Джиа, принимаясь намыливать ему грудь, покрывая шрамы мыльной пеной. – Понимаю.
– По-моему, они ненормальные. Поговоришь с кем-нибудь пять минут, сразу видно –связь с реальностью больше не оплачивается. А если бы мы с тобой начали кругом болтать о ракшасах? Разве о нас не сказали бы то же самое? И были бы абсолютно правы, потому что у нас, черт возьми, не имеется никаких доказательств, никаких надежных свидетельств, за исключением моих шрамов, которые, как всем известно, я сам мог себе нанести.
– Это действительно было, Джек. Мы это пережили – с большим трудом – и поэтому знаем.
– Правда? Действительно пережили, но что запомнили? Воспоминания – главное для самосознания. А то, что я читал о памяти в последнее время, свидетельствует о ее ненадежности.
– Перестань, ты меня пугаешь.
– Я сам себяпугаю.
– В конце концов, мы же не утверждаем, что ракшасы намерены завладеть миром, не сваливаем на них вину за все беды.
– Пока нет…
– Ну и хватит об этом. – Она легонько толкнула его в грудь. – Мы отличаемся от твоих чокнутых именно тем, что не зацикливаемся на подобных проблемах. Произошло нечто ужасное, мы его пережили и, поверь мне, забыли. Я изо всех сил стараюсь забыть.А у них вся жизнь на этом сосредоточена, они на мир смотрят с такой точки зрения.
– Угу. Зачем это кому-нибудь надо? Реальная жизнь недостаточно сложная?
– Может быть, дело именно в этом, – заметила Джиа. – Я почти всегда вижу в реальной жизни чересчур много сложностей. Иногда что-то случается из-за того, иногда из-за этого, иногда из-за того и этого плюс еще чего-нибудь.
– И очень часто, – добавил Джек, – что-то случается, черт побери, вообще безо всякой причины.
– Вот именно. А теория всеобъемлющего заговора все упрощает. Больше нечему удивляться. Незачем по кусочкам складывать головоломку – дело и так уже ясное. Кто-то, возможно, блуждает в потемках, а тебевсе известно.
– Если подумать, в этом самом СИСУПе немало болванов, – вздохнул Джек. – Однако, несмотря ни на что, они очень на меня похожи…
– Да ну тебя.
– Правда. Постоянно поглядывают через плечо, и я тоже без конца поглядываю.
– Не напрасно.
– Дай закончить. Они одиночки, и я до нашей встречи был в основном одиночкой. Такие же изгои, как я.
– Поди ты.
– В нормальном обществе считаются ненормальными, и я попаду в ту же самую категорию, если общество обо мне когда-нибудь узнает. За исключением того факта, что я держу язык за зубами, можно ли утверждать, что хоть настолечко отличаюсь от них? – Джек чуть расставил большой и указательный пальцы.
– Ничего подобного, говорю я тебе, – заявила Джиа и поцеловала его.
Если бы этого было достаточно, думал он, закрыв глаза, крепко прижав ее к себе, нуждаясь в тепле, в присутствии, в самом существовании Джиа на свете. Это якорь, привязывающий его к реальности, к здравомыслию. Кто знает, в какую пучину безумия канул бы он без нее и без Вики.