Он бросил бумаги Шафферу на колени, откинулся на спинку сиденья, опустил стекло, чтоб подышать воздухом.
Наконец взглянул на заказчика:
– Откуда у вас документы? Они настоящие?
– За кого вы меня принимаете? Половина новостроек в Куинсе мои! У меня есть связи!
– Где Сейл была во время убийства?
– Там, где вы ее оставили, в запертом шкафу в холле. Страшно подумать, что она увидела Гаса в подобном виде! Бедняжка… Такого никому не пожелаешь… Особенно ей. Она без того настрадалась. – Шаффер стукнул кулаком по рулевому колесу из красного дерева. – Если бы я мог заставить вас расплатиться за это…
– Когда она позвонила в полицию?
– Насчет полиции не беспокойтесь. Я вас нанял, сам увяз по уши, никому ничего не скажу.
Оскар Шаффер начинал ему несколько надоедать.
– Отвечайте немедленно! Когда звонила?
– Сразу перед звонком ко мне… часа в три ночи.
– Ничего себе. – Джек тряхнул головой. – В три… больше трех часов его обрабатывала.
– Кто?
– Ваша сестра.
– Сейл? Вы о чем это, черт побери?
– Когда я вчера вечером вышел из дома, Гас лежал на полу в гостиной, связанный, с переломанными ногами, в полной отключке, но вполне живой.
– Чушь собачья!
Джек холодно взглянул на него:
– Зачем же мне врать? Вы меня выдавать не намерены, сами сказали. Если когда-нибудь найдется время подумать, поймете, что ваше мнение на мой счет практически меня не волнует. Поэтому как следует поразмыслите, Оскар: для чего мне врать?
Тот открыл рот, потом снова закрыл.
– Я оставил Гаса живым, – повторил Джек. – Разделавшись с ним, открыл дверь шкафа, где запер вашу сестру, и ушел. Приблизительно в полночь.
– Нет, – пробормотал Шаффер, впрочем без особой уверенности. – Наверняка врете. Намекаете, будто Сейл… – Он сглотнул. – Она не стала бы… не смогла бы…Позвонила мне в три от соседей, как только освободилась…
– Через три часа. С той минуты, как я открыл дверь шкафа, до звонка вам прошло три часа.
– Нет! Только не Сейл…
Он растерянно уставился на Джека, который спокойно выдержал его взгляд.
– После моего ухода Гас остался в полном ее распоряжении.
В глазах Шаффера медленно возникало прозрение темным пятном, просачивающимся сквозь плотную ткань.
– Ох… боже мой…
Он уронил на руль голову, закрыл глаза. Казалось, его вот-вот стошнит. Джек дал ему несколько минут.
– В прошлый раз вы сказали, что ей нужна помощь. Теперь она действительно в ней нуждается.
– Бедная Сейл!
– Да. Не претендую на полное понимание, но, по-моему, она все была готова стерпеть от мужчины, клявшегося ей в любви. А когда услыхала иное… Уверяю вас, он все прямо выложил, прежде чем спустить курок.
– Курок?..
– История длинная. Сейл сама вам расскажет. Полагаю, когда она поняла, как он ее ненавидит, долгие годы желает ей смерти, увидела, что он готов ее убить, в душе что-то оборвалось. Вышла из шкафа, нашла его, беспомощного, на полу в гостиной… слегка обезумела.
– Слегка?По-вашему, то, что она сделала с Гасом, легкоепомешательство?
Джек пожал плечами, открыл дверцу.
– Ваша сестра за три часа отплатила за десять лет. Ей понадобится немалая помощь, чтобы оправиться от тех лет. Иот тех трех часов.
Шаффер снова стукнул кулаком по рулю:
– Черт, черт, черт! Все должно было быть иначе!
Джек вылез, хлопнул дверцей. Шаффер наклонился над пассажирским сиденьем, выглянул в открытое окно.
– Наверно, дела у вас не всегда идут по плану.
– Практически никогда.
– Я должен вернуться к Сейл.
Мотор «ягуара» взревел, автомобиль с визгом умчался, после чего Джек направился к Эйбу.
4
– Чья бритва?
– Бритва Оккама, – повторил Эйб.
Джек прихватил по пути пяток кексов из отрубей с изюмом, принес также в отдельном пакете баночку маргарина «Смарт баланс». Эйб расстелил на прилавке спортивную страницу утренней «Таймс», оба принялись угощаться, Парабеллум прыгал рядом, подбирая крошки.
– Сильно крошатся, – заметил Эйб. – Свежие?
– Утренней выпечки.
Не хочется напоминать, что кексы обезжиренные.
– "Бритва Оккама" называется в честь Уильяма Оккама, одного из величайших на свете скептиков. Причем он был скептиком в четырнадцатом веке, когда скептицизм порой сильно вредил здоровью. А он был таким скептиком, что тогдашний папа потребовал его головы. Твоим приятелям из бульона…
– СИСУПа.
– Да бог с ним… каждому следует заучить назубок «бритву Оккама» и постоянно ею пользоваться.
– Как бритву заучить назубок? – с недоумением спросил Джек.
Эйб перестал резать кекс, вытаращился на него, воздев руку с ножом:
– "Бритва Оккама" не режущий инструмент, а мудрая мысль. Которая гласит, что не следует без нужды преумножать гипотезы.
– Замечательно. Надеюсь, они сразу поймут. Стоит только сказать, что не надо без нужды преумножать гипотезы, или как ты там выражаешься, и все разговоры насчет антихристов, инопланетян, Нового Мирового Порядка, Иного останутся в прошлом.
– Зачем мне эти хлопоты? – вздохнул Эйб, устремив взор к небесам. – Внимательно слушай другой перевод: «не следует допускать лишнего там, где хватит немногих».
– Немногих чего?
– Допущений. Если имеются два и более возможных решений или объяснений проблемы, правильным будет простейшее, наиболее очевидное, которое требует минимума допущений.
– Другими словами, кратчайшая линия между двумя точками.
– Что-то вроде того. Позволь проиллюстрировать. Мы с тобой идем по сельской дороге в Коннектикуте и вдруг слышим за поворотом громкий топот копыт. Однако, дойдя до поворота, никаких копытных не видим, поэтому вынуждены делать предположения, кому эти копыта принадлежали.
– Лошади, конечно, – пожал Джек плечами. – Кому же еще?
– В самом деле, кому же. Хотя могу поклясться, кое-кто из твоих приятелей из борща…
– СИСУПа.
– Да бог с ним… допустит, будто проскакало стадо диких зебр.
– Или захватчики из ООН верхом на конях… или инопланетяне с копытами… или адские легионы…
– Так далеко заходить не будем. – Эйб разрезал свой кекс пополам, полез в пакет за маргарином. – Диких животных вполне достаточно. Понятно, к чему я веду? Мы с тобой находимся в сельской местности в Коннектикуте, где масса народу держит лошадей. Я должен представлять себе диких животных? Нет. Для лошади нужно меньше допущений. Впрочем, можно представить и диких при допущении, что кто-то откуда-то их тайком импортирует. Не знаю, как ты, а я ничего не читал о существовании черного рынка диких животных. Поэтому, согласно «бритве Оккама», мы, не имея доказательств обратного, должны предположить, что топала лошадь, и…
Он вытащил из пакета «Смарт баланс» и выпучил на него глаза, словно пьяница на бутылку безалкогольного пива.
– Господи боже, это еще что такое?
– Маргарин.
– Маргарин? Вот это? Куда делся мой «Филли»? А любимый солененький «Лэнд-о-Лейкс»?
– Этот для сердца полезен.
Внешне Джек держался как ни в чем не бывало, а в душе съежился в ожидании взрыва. Опасное дело. Не считая общения с немногочисленными друзьями вроде него, практически вся жизнь Эйба сводится к еде и бизнесу.
Да, он имеет полное право раньше времени свести себя в могилу, но и у Джека имеется точно такое же право не укорачивать этот путь.
– Для сердца? Кто должен думать о моем сердце?
– Ты.
– Маргарин, полагаю, с пониженным содержанием жира?
– Фактически обезжиренный.
Эйб, багровея, взглянул на него:
– С каких пор ты вместо меня беспокоишься о моем собственном сердце? – и, не дожидаясь ответа, добавил: – Может, я буду заботиться о своем сердце, а ты о своем?