Мелани вздохнула, отвела глаза. Джек заметил в них горечь и сожаление.
– Льюис… я нисколько не преувеличиваю, говоря, что там мой «дом». Когда врата открылись и я вошла в Иное, поняла, что вернулась домой. Впервые в жизни почувствовала себя в родномдоме. И Фрейн тоже почувствует.
– А я нет? – с болью спросил он.
Из дыры послышался голос Залески:
– Эй! Бредятина какая-то… Все вроде плавает в воздухе.
Мелани подошла к краю и крикнула вниз:
– Значит, вы почти на месте! В переходной точке меняется гравитация. Дальше вверхбудете лезть.
Постояла в ожидании, и через несколько секунд снова раздался голос, полный волнения, изумления, на грани истерического хохота:
– И правда, мать твою! В жизни такого дерьма не видывал, черт побери!
– Бог с ними, – нетерпеливо продолжал Лью. – Как же насчет меня? Почему я себя не почувствую в родном доме?
Мелани снова повернулась к мужу, заговорила спокойно и деловито, словно объясняла ребенку нечто очевидное:
– Потому что ты там будешь чужим, Лью. В тебе нет ничего от Иного.
– Нет, есть, – возразил он, указывая на свою ногу. – Я не нормальный. Я тоже другой. Может быть, не настолько другой, как ты, но…
– Мы по сути иные, – сказала она. – Мы с Фрейном иные вплоть до генов. Ты настоящий человек, Льюис. А мы нет. Мы гибриды.
Ошеломленный Лью, с трудом ворочая челюстью, выдавил:
– Гибриды?
– Да, Льюис, гибриды.
Она подошла к инвалидному креслу Кэнфилда, положила коготь ему на плечо.
– Ни один из нас по-настоящему не принадлежит к этому миру.
Джек заметил, что Лью глаз не сводит с руки Мелани, коснувшейся Кэнфилда. Жалко его всей душой, но ничем не поможешь. Он требовал ответа – она его дала.
Впрочем, могла в обойтись с ним помягче.
– Как же это случилось? Когда?
– В конце зимы 1968 сюда, в Монро, как-то просочилось Иное. Мы с Фрейном тогда были крошечными, только образовавшимися комочками клеток в материнском чреве и поддались его влиянию… Когда оно устраивало свой береговой плацдарм, наши ДНК навсегда изменились.
– Какой плацдарм? – спросил Джек.
Речь, безусловно, идет о «вторжении Иного», упомянутом Кэнфилдом. Но в чем суть?
– Никто ничего не заметил. Хотя в тот миг решилась судьба этого мира. – Глаза Мелани ярко вспыхнули. – Был зачат ребенок. Особый – Тот Самый. Теперь он уже вырос, скоро заявит о своем пришествии.
– Похоже на Антихриста Олив, – заметил Джек.
Она усмехнулась:
– Антихрист Олив рядом с Тем Самым – вполне подходящий приятель для ваших детишек. Когда Тот явится в истинном облике, все переменится. Перевернутся даже известные законы физики и природы. После катаклизма… воцарится Иное.
Так-так, подумал Джек. Пора сматываться.
– Интересно. – Он шагнул к дивану за курткой. – Ну, мне надо ехать.
– Нет, пожалуйста… – Мелани бросила Кэнфилда, схватила его за руку, к счастью, нормальными пальцами, а не когтем. – Не уходите, мне надо с вами поговорить.
– Эй, эта штука разогревается, – заметил Лью, поднося ладонь к вышке Теслы, но не касаясь ее.
Джек на своем месте тоже чувствовал слабое тепло.
– Льюис, – сказала Мелани, – я хочу поговорить с ним наедине.
– Наедине? – переспросил Лью. – Почему мне нельзя слышать, о чем ты говоришь с Джеком?
– Потом объясню. Жди меня в машине на улице.
Он пристально посмотрел на нее:
– Ты как-то переменилась…
– Да… действительно. Узнала, в конце концов, кто я такая, поняла почему, стала этим гордиться. Пожалуйста, Льюис, обожди в машине. Я через несколько минут приду, и мы вместе поедем домой.
Лью широко открыл глаза:
– Правда? Домой? А я думал… – Он взглянул на дыру.
– Врата скоро закроются. Прежде чем это случится, я должна кое-что сделать, потом вернусь.
Джек ни секунды не верил, но Лью, видно, покорно скушал пакет целиком, кивнул и пошел вверх по лестнице.
– Хорошо, Мэл. Обожду на улице.
– Знай, Льюис, я никогда не причиню тебе боли.
– Знаю, Мэл, знаю. – Он ускорил шаг.
Кэнфилд подкатился к лестнице, глянул вверх, развернулся лицом к Мелани, тихо спросил:
– Зачем зря обещать?
– Не хочу причинять ему боль.
– Разве это возможно? – Он опять развернулся, полез в карман на спинке кресла, принялся рыться, звякая чем-то.
– Я имею в виду физическую боль. Он был добр ко мне, Фрейн. Видел во мне человека, а не калеку. Я перед ним в долгу.
Джек чувствовал себя неловко, как бы подслушивая интимную беседу.
– Мое присутствие обязательно? – спросил он. – Честно сказать, не думаю.
Взглянул на конструкцию Теслы, хорошо видя, что купол начинает светиться. Надо сматываться. Становится не только жарко – сцена вообще начинает надоедать. Особенно Мелани со своим гибридным дружком… Есть в них что-то тошнотворное.
Мелани посмотрела на него с улыбкой… не вызывающей большого доверия.
– Все прояснится через минуту-другую.
– Джек, – окликнул его Кэнфилд от лестницы, по-прежнему копаясь в кармане на спинке кресла, – пожалуйста, помоги мне секундочку.
Купол конструкции Теслы горел уже спелым вишневым цветом. Джек с удовольствием удалился от источника жара, подошел к креслу сзади, заметил, что из кармана на спинке тянется длинная прочная цепь, обвивается вокруг столба и уходит обратно в карман.
– Где-то застряло… Дерни тут, вытащи до конца.
Он сунул руку в карман рядом с рукой Кэнфилда, нащупал звенья…
…в тот же миг что-то холодное, металлическое щелкнуло на запястье, а в следующую секунду Кэнфилд вынырнул из кресла и заскользил – заелозил- по полу.
Джек выдернул руку, вытаращил глаза на хромированный браслет наручника на своем правом запястье. Второй был защелкнут на цепи, обмотанной вокруг столба.
В ловушке на него внезапно нахлынула щекочущая вены паника, в желудке поднялась тошнота при виде торчавших из обшлагов бескостных ног Кэнфилда, больше похожих на щупальца, чем на настоящие ноги.
– Молодец, Фрейн, – похвалила Мелани верного друга, по-собачьи усевшегося с нею рядом. Джек почти ждал, что она погладит его по головке. Но она вместо этого обратилась к нему с откровенно сияющим видом: – Было бы гораздо проще, если в вы согласились спуститься в дыру.
Он проигнорировал замечание, успокоил себя. До Гудини, конечно, ему далеко, но вполне можно справиться. Тысяча способов…
Дернул цепь – звенья из восьмидюймовой стали сварены намертво. Обхватил столб руками – куда там.
– Не тратьте зря время, – посоветовала Мелани. – Столб из стальной трубы, залитой внутри бетоном, вделан в бетонный пол, сверху привинчен болтами к шестидюймовой балке. Устоит на месте.
Столб правда никуда не денется. А наручники? Высшего качества, надежная модель на шарнирах. С набором инструментов открылись бы за тридцать секунд. Набор остался в номере отеля.
Ладно, чтоб вырваться на свободу, придется пострелять.
Он потянулся за «земмерлингом» и вдруг вспомнил, что переложил пистолет в карман куртки… недосягаемой на диване у противоположной стены.
Во рту пересохло, дом как бы навалился на него всей тяжестью.
Капкан.
Джек взглянул на ловцов.
Кэнфилд отвел глаза.
– Извини, – сказал он. – Лично я против тебя ничего не имею. Собственно, ты мне даже понравился. Но тут командует Мелани.
– Неужели? – прозвучал сверху голос. – С каких это пор?
Джек узнал его, хотя Кэнфилд первым воскликнул:
– Да это же профессор Рома! Я вас искал целый день!
Мелани неожиданно заволновалась.
– Это не профессор Рома, – проговорила она почти благоговейным тоном. – Это Он, Тот Самый!
– Тот Самый? – охнул Кэнфилд. – Он?
Джек взглянул вверх по лестнице на стоявшего в дверях Рому с примостившейся, как всегда, на плече обезьяной.