Позднее, в пору своего собственного секретарства в Ставрополе, Горбачев после нескольких катастрофических неурожаев попытается робко проэкспериментировать в сельском хозяйстве, слепо копируя ку-лаковские проекты, но лишенный размаха, опыта и любви к риску, на полпути испугается, все скомкает и — загубит урожай. Горбачев был идеальный тип ученика и последователя при крупной, масштабной, берущей на себя всю ответственность фигуре учителя и наставника.
По самой своей натуре, Горбачев был послушным исполнителем, услужливость его не была навязчива и груба, он овладел наукой угождения начальству вполне и на современный, приличный манер. Он был из тех, кто упорно идет вослед идущему впереди — мужественному пролагателю дороги. Горбачев любил быть под началом независимого и перспективного человека, и “под чужим началом", освобожденный от ответственности и риска, он мог быть энергичным и даже, в безопасных пределах, инициативным. Волевой, реформаторский, импровизаторский стиль кулаковского правления, несомненно, оказал глубокое воздействие на Горбачева. Позднее он не раз попытается имитировать его на разных высоких постах, включая высший в советской империи.
По воспоминаниям бывшего журналиста “Ставропольской правды", Кулаков ввел жесткий рабочий распорядок для всего ставропольского аппарата. Сам он вставал ежедневно в 6 утра и тотчас отправлялся на своей “Волге" или на “Газике", если предстояло ехать по бездорожью, в изнуряющие разъезды по “производственным объектам": будь то сооружение ирригационных каналов в сухих степях, которое он сам предпринял в широком масштабе и с новейшей технологией, или поля сахарной свеклы — его сельскохозяйственное хобби — где он достиг замечательных урожаев.
После безликой комсомольской работы выучка у Кулакова была для Горбачева временем максимальной рабочей отдачи. Как и Хрущев — в пределах страны, Кулаков — в пределах вверенного ему Кремлем Ставрополья — привык проверять на месте, как исполняются его распоряжения. А так как он сам всюду не успевал, то бросал Горбачева на самые разные участки сельского хозяйства, для которых у того не хватало знаний и опыта, и Горбачев был вынужден учиться на ходу, на практике, под руководством главного специалиста края — Кулакова. Кулаковская экспериментальная школа дала ему больше, чем Ставропольский сельскохозяйственный институт, в котором он, как и все почти местные партийные чиновники, не учился вовсе, а диплом — единственное, что ему нужно было для карьеры — был торжественно привезен ректором института прямо в горком партии, где Горбачев в то время, в 1967 году, был уже первым секретарем.
Когда Кулаков назначил его руководить сельским хозяйством, Горбачев стал по сути “правой рукой“ первого секретаря и принял непосредственное участие в его смелой попытке пробить брешь в косной, допотопной, губительной для хозяйства колхозной системе. Это была отчаянная попытка децентрализации сельского хозяйства, которое при централизованной колхозной системе уже не давало повышения производительности, более того — регулярно снижало ее. Кулаков поддержал в нескольких колхозах так называемую “звеньевую инициативу" — передал часть колхозной земли на несколько лет в пользование звеньям по 6-12 человек. Они должны были сами, без спущенного плана, эту землю обрабатывать, засевать и собственными силами снимать урожай и в зависимости от результатов получали зарплату. “Звеньевой" метод привел к резкому подъему продукции, поскольку звено рассматривало взятую в аренду колхозную землю как свой личный участок, извлекая из него максимальные возможности. Вот почему никакой директивный план для этой формы организации труда был не нужен. Урожай при работе звеньями обычно в несколько раз превышал колхозные нормы, и соответственно оплата членов звена была в несколько раз выше. Но самое главное — мечта и мука любого сельскохозяйственного администратора — продуктивность труда в экспериментальных звеньях возрастала порой в шесть раз по сравнению с колхозными показателями.