Это все - заговоры позднейшего происхождения, созданные по аналогии с более ранними мотивами, на которых развивалась эпическая форма, мотивами, выросшими из обрядов Заговоры с такими первичными мотивами в большинстве случаев, можно думать, уже исчезли. Они или забылись, или растворились в массе новых, там и сям выбиваясь из-под них, как раскиданные по снежному полю вехи. Эти вехи, как ни мало их сохранилось, по воляют все-таки определить пройденный когда-то путь, хотя теперь уже занесенный. Процесс представляется в следующем виде. Как выше было сказано, прирост слова происходил за счет отмирания действия. Прежде всего обряд потребовал пояснения, так как стал забываться его первоначальный смысл. Это - первая стадия развития эпического мо ива, зарождение его из обряда. Она, очевидно, происходит за счет начинающегося разложения обряда. На этой стадии возникают такие заговоры, как приведенные выше грыжные слова: "Не пуп загрызаю" и т.. Таким образом смысл обряда закрепляется в сопровождающей его формуле. С этой стороны, как будто, существование его упрочено и разложение предотвращено. Но опасность является с другой стороны. Смысл обряда понятен. Но целесообразен ли сам обряд? Почему при помощи его именно можно достичь желанного результата? Раньше, когда симпатическая магия была в полной силе, такого вопроса не могло явиться. Само собою было понятно, что если обвести потухшим углем "вогник", то и "вогник" потухнет.
Сомнение в целесообразности симпатического средства - крупный шаг вперед в истории человеческой мысли. На явившийся вопрос необходимо было подыскать и ответ. И вот на сцену появляется миф. Но пока в такой неясной форме, что его трудно еще отличить от были. Миф входит в формулу в виде ссылки на то, что так было когда-то прежде. Прием раньше употреблялся и был вполне пригоден. Стало быть пригоден и теперь. Получается видимость ответа. Само собой видно, как низок еще умственный уровень человека на этой ступени развития. Однако, в современном обществе сплошь д рядом отпор критической мысли делается именно в такой форме. Отцы и деды наши так делали, а они были не глупее нас. Вот обычный ответ на сомнение в целесообразности какого-либо общественного института. Эта стадия развития мотива имеет решающее значение в его истории. Именно здесь мотив принимает эпическую форму: рассказывается, что такой-то случай был тогда-то. Когда мы рассматривали развитие форм заговора, то видели другую возможность развития эпической части (Jordan-Segen). Там просто делалось сравнение с каким-нибудь фактом, сохранившимся в предании (стояние воды в Иордане), а потом этот факт обрастал подробностями, благодаря чему из формулы сравнения разворачивался эпический заговор-параллелизм.
Разница в характере этих двух эпических заговоров видна сама собой. Во-первых, эпическая часть вида Jordan-Segen не служит подкреплением расшатавшегося авторитета симпатического средства. За такими заговорами магический обряд может вовсе и не предполагаться. Во-вторых, для таких заговоров пр дставляется возможность развития из одного лишь определенного вида: из формул типа quomodo (quomodonon). В них необходимо присутствие сравнения, из которого они и развиваются. Когда же эпическая часть является для подкрепления авторитета симпатического средства, то для нее нет необходимости в формуле сравнения. В этом случае она развивается из предшествующей формулы-пояснения. А пояснение, как мы видели, может обходиться и без сравнения. Поэтому-то в некоторых эпических заговорах и отсутствует пр ведение параллели между описанным случаем в заговоре и наличным обстоятельством. Потому же и нельзя объяснить такие случаи "недоговоренностью" формулы. Мнение Зелинского, что во всех заговорах есть сравнение, а, если где и отсутствует, то легко может быть объяснена причина отсутствия, приходится оставить.
Сравнение отсутствует в эпическом заговоре потому, что его не было в формуле-объяснении при симпатическом обряде, из какого развился данный мотив. Таким образом ссылкой на то, что так было, успокаиваются первые сомнения пробуждающейся мысли. Прибегали ли к мифу или ссылались на действительный факт, решительно было все равно. Важна в этом случае не действительность факта, а уверенность в его дей твительности. Но долго оставаться на таком примитивном решении дела невозможно. Раз пробудившийся критицизм поведет свою работу дальше и дальше. Хорошо, средство это уже давно применяется. Но почему оно применяется? И вот тут-то выступает на сцену авторитет божества. Средство верно потому, что его при таких-то вот обстоятельствах употребило божественное существо. В языческой среде в роли действующих лиц выступят языческие боги, в христианской - Христос и святые. В эпической части одни из них явят я в роли нуждающихся в помощи, другие - в роли помогающих. И помогающий будет проделывать то же самое, что проделывает знахарь при лечении. Было, напр., лечение от укуса змеи смыванием яда. Оно явилось в глубокой древности. Когда появилась потребно ть в объяснении происхождения этого средства и его авторитетности, то стали рассказывать легенду о том, как змея укусила ап. Петра, а Христос дал ему этот самый рецепт 188. Ап. Петр, конечно, заменил здесь ап. Павла. В старинных требниках помещалась молитва св. ап. Павла от змия". Источником молитвы послужила 28-я глава "Деяний" апостольских. В ней рассказывается, как на острове Мелите змея укусила ап. Павла и не причинила ему вреда. "Молитва" от змия к этому присоединила целое апокрифическое ск зание о том, как Павлу во сне явился арх. Михаил и дал ему "книгу". Апостол проснувшись нашел возле себя эту книгу, а в ней было написано заклинание от змей 189. Ясно, что различные магические приемы лечения от укуса змеи существовали до создания апо рифа. Они-то именно и были причиною появления апокрифического сказания. Темный ум не мог удовлетвориться простым рассказом о чуде ап. Павла и объяснить его по-своему. Если на апостола не подействовал змеиный яд, значит у него в руках было средство пр тив этого яда. Таким образом легенда и магический обряд тесно сплелись, пополняя и поддерживая друг друга. С некоторыми из таких мифов, развившихся на почве чар и ранее не существовавших, мы познакомимся в следующей главе. Замечу, что и эта стадия развития заговорного мотива отразила в себе один из важных моментов умственного развития, свойственный всем н родам на известных ступенях культуры.
У всех народов рано или поздно появляется стремление объяснить происхождение исторически установившихся в их среде отношений, тех или других социальных явлений, обрядов, обычаев. Истинное происхождение их давно забыто, и на помощь приходит миф. Явлению приписывается божественное происхождение и тем самым не только объясняется его возникновение, но еще и подкрепляется его авторитет. К поддержанию авторитета объясняемого явления главным образом и сводится роль аких мифов. Евреи таким образом объяснили происхождение института царской власти. Греки создали миф о происхождении ареопага. Русские по тем же психологическим побуждениям подводили фундамент под гордую идею третьего Рима, создавая целый ряд легенд. ля объяснения простых обычаев прибегают также к легенде. Это отразилось и в сказках. Существует огромное количество сказок-легенд, объясняющих происхождение явлений, обычаев. Точно так же и авторитет симпатического средства подкрепляется мифом о боже твенном или необыкновенном его происхождении. Так, напр., создалась легенда, объясняющая происхождение одного приема лечения глазной боли: будто бы Мария исцелила глаз рыбы. И соответствующий заговор начинается словами:
"The charm that Mary put to the eye of the fish at the pool" .
Или в заговоре от свиха говорится, как Христос дал ап. Петру рецепт от свиха, и последние слова имеют явную цель подчеркнуть авторитетность рецепта: Wer war der Arzt? Christys der Herr war es selbst .
Интересное в этом отношение описание древнеегипетского врачевания мы находим у Масперо. "Предание рассказывает, что однажды Ра заболел мучительными спазмами. Гор тотчас слепил статую Изиды-дитяти, в которую гелиопольские боги волшебством перенесли боли, испытываемые Солнцем. Нибамон (врач-заклинатель) не задумываясь испытывает благодетельную силу этого рецепта над Псару (пациент). Он вынимает из своего сундучка куклу, похожую на ту, которую сделал когда-то Горус для Ра, и поет над ней заклинате ьную формулу, в которой кратко рассказывается история исцеления с ее помощью".