Вокруг нашего Латыря камня также, по народному верованию, на Воздвижение собираются змеи. Да и названия "Латырь" не обязательно для камня, встречающегося в заговорах. Он иногда называется и просто "камень", "синий камень", "бел-горюч камень" и т. п. а Западе - pierre, Stein, stone, pierre de marbre, Marmorstein etc. Выше я приводил немецкие и латышские заговоры от крови и способ останавливания крови камнем. Хотя у нас, по-видимому, и не сохранился прием лечения ран камнем, но в заговорах все-так есть ясные отголоски его. Так, в одном заговоре читаем: "Выйду я в чисто поле, на чисто море, на чистом море чистый камень, на чистом камне стоит дуб краколистый, под тем дубом краколистым сидит твердая красная девица... руду унимает... руда нейдет, крепче крепкого камня, камень место ключа и замка, руду прикладывает, вода не канет, не каменем руда не канет..." *391. Очевидно, речь идет о том же прикладывании камня, которое мы видели у немцев. Еще раз обратимся к эпитетам. Я уже говорил, что они произвольно прикладываются к данному образу, чтобы ярче оттенить желательное свойство. Но когда забыта реальная почва, на которой образ вырос, эпитет теряет границы своей приложимости и склоняется к переходу в "сквозной". В приведенном сейчас заговор как раз сделан первый шаг к этому. У немцев больной говорит, что он становится на harten Stein (harten желанное свойство: чтобы руда была "крепче крепкого камня"); а у нас на камне сидит твердая девица. Отсюда уже один шаг к каменной девице и скво ному эпитету "каменный", который, как мы уже видели, и встречается в заговорах (стр. 89). Такой заговор читают над камнем *392. Камень тверд, и влага из него никогда не течет, потому-то он и годен для унимания крови. "Ни из камени воды... крови не бу ет" *393. Таким образом, как у немцев, так и у русских при лечении ран прикладывался камень. >>>На Западе мы еще видели, что пациент садится или становится на камень. Немецкий заговор от ран говорит: Ich stelle mich auf einen harten Stein... *394. Точно так же и русский: "Стану я на камень, кровь моя не канет; стану на кирпич, кровь, запекис " *395. Или заговор выливается прямо в форму предписания: "Встань на камень, кровь не канет; встань на железо, кровь не полезет; встань на песок, кровь не течет" *396. Потом по обыкновению на место больного появляется какой-нибудь святой. Так, по одн му заговору, уже на Латыре камне "стоит Иоанн Креститель, подпершись железным посохом, и уговаривает у р. б. (и. р.) кровавую рану"... *397. >>>Или бабушка Соломонудушка на камне Латыре Христа повивает, порезы запирает. "Как от Латыря камня ни воды, такожде из раба б. ни руды..." *398. Или на "святом камне" сидит девица, кровь унимает у р. б. *399. Заметим то обстоятельство, что камень ча е всего встречается в заговорах от ран и зубной боли. Опять повторяю, что здесь я вовсе не намерен объяснять происхождение образа Латыря камня. Я только хотел проследить, что его привлекло в заговоры. Очевидно, что, как на Западе под Marmorstein скры ается простой камень, так и у нас была реальная основа для Латыря. Это тем более вероятно, что славянам хорошо известны различные целебные и чудесные камни. В Одоевском уезде Тульской губ. есть камни, носящие названия Баш и Башиха. Когда помещик их р бил, на них выступали кровавые пятна. Помещик был наказан слепотою, а окрестность бесплодием. Народ около Петрова дня стекается к ним на поклонение, как на могилы родителей *400. В Переяславском уезде был среди потока камень, к которому ходили на пок онение также в Петров день *401. Близ Нерехты, среди реки того же имени, есть камень, похожий на бочку; кто осмелится брать у него воду, тот впадет в сумашествие *402. На Ладожском озере на остове Коневце, под Святой горой, лежит большой Конь камень, которому еще в XV веке приносили в жертву коня *403. В Ефремовском уезде, на берегу Красивой Мечи, вокруг Коня камня до позднейшего времени совершалось опахивание, чтобы приостановить губительное действие мора *404. Священный камень Балтийских славян носящий до сих пор название Buskahm (Божий камень), находится в море недалеко от мыса Sohren *405. Не отразилось ли на заговорах это почитание камней? Сопоставление напрашивается само собой. Перечисленные здесь камни находятся на воде. По заговорам амень часто помещается в море. Поклонение камням происходит на Петров день. По западно-европейским заговорам, на камне сидит ап. Петр. сидит ап. Петр.
Все выше сказанное о камнях и их параллелях в заговорах дает основание предположить, что первые могли служить основой для вторых. В таком же положении находится, кажется, и другой излюбленный заговорами образ чудесное "древо". Он, ка и Латырь камень, не составляет собственности заговоров. Он здесь только обжившийся гость. Веселовский, исследуя представление о древе по различн м сказаниям, приходит к заключению, что это символ креста Господня - "Крестное Древо". Мансикка, исследуя тот же образ по данным заговоров, приходит к такому же выводу. Я, опять-таки не вдаваясь в рассуждения о происхождении образа, попытаюсь только осмотреть, что его могло привлечь к заговорам. Если даже и согласиться с тем, что это символ, то надо все-таки проследить, что дало пищу этому символу. Ведь прямое значение всегда предшествует символическому. Мы раньше уже видели, что привлекавшиеся к заговорам образы привлекались именно обрядом. Едва ли и "древо" представляло собою исключение в этом отношении. Как при исследовании образа камня, я сначала указал на то, что камень вообще играл большую роль во врачебной практике, а потом уже указал и на определенные камни, пользовавшиеся вниманием и почитанием, которые могли способствовать укреплению образа камня в заговорной литературе; так и теперь - сначала я укажу на то, что дерево вообще участвовал во врачевании, а потом отмечу определенные деревья, пользовавшиеся вниманием народа. Лечение при помощи дерева очень распространено. Можно дереву или передать свою болезнь, или , наоборот, от него получить силу. Я уже говорил о разных способах перед чи боли дереву: о вбивании волос, гвоздя, о выливании воды под дерево и т. д. Но существуют и другие приемы. Так, грызут сосну для того, чтобы зубы не болели *406. С тою же целью целуют рябину *407. При "белях" женщина идет к березе, плескает водой н нее и на себя, говоря: "Возьми, береза, свое, а отдай мое" *408. Больного лихорадкой окатывают через связанные ветки березы *409. Больной лихорадкой идет в лес, отыскивает осину, кланяется ей и говорит: "Осина, осина, возьми мою трясину, дай мне лег ту" *410! и перевязывают осину своим поясом. Особенно часто прибегают к дубу. При зубной боли отыскивают в лесу старый дуб, близ которого вытекали бы ключи, сдирают с его вето кору и, вымочив ее в роднике, носят в ладонке *411. Идут под дуб и читают: "Зубинки, зубинки, лезьтя на дубинки" и т. д. *412. Читая заговор от слепоты, трижды обходят вокруг дуба *413. Подобное же хождение к дереву (и в частности к дубу) широко распространено у немцев. Напр., обводят ребенка вокруг бузины и просят ее взять болезнь *414. Отсюда, как у нас, так и у них существует длинный ряд заговоров - обращений к деревьям. >>>И французы также ходят лечиться от лихорадки к дубу; обязательно до восхода солнца, иначе средство не действительно *415. У них, между прочим, сохранился интересный обряд: больного ребенка обносят вокруг алтаря *416. Надо думать, что в этом обычае отразилось прежнее хождение вокруг дерева. Это тем более возможно, что церкви воздвигались именно на местах низвергнутых идолов или священных деревьев, и народ продолжал привычное посещение этих мест перенося на новые предметы то уважение, которого н когда пользовались последние *417. За то же как будто говорит и мазурскуий обычай обносить больного сухоткой вокруг костела *418. У славян обряд хождения вокруг дерева, очевидно, ассоциировался с хождением вокруг аналоя. Отсюда - часто встречающийся заговорах мотив сватовства с дубом. - До сих пор выбор дерева был произволен. Определялся только его вид. В одном случае требовалось отыскать старый дуб у источника; но опять-таки не определенный какой-нибудь дуб. Однако существовали и существуют сп циальные священные и целебные деревья. Если в дубе есть естественное отверстие, позволяющее пройти сквозь него, то дерево рассматривается, как священное *419. К таким дубам издалека приходят на поклонение. Бартш говорит, что близ Мекленбурга в 20-х г дах прошлого столетия народ приходил еще к таким дубам *420. Под целебным деревом кладут больных, поят их отваром листьев и цвета таких деревьев; окатывают с них водой детей; при зубной боли грызут деревья и т. д. Особенно много таких деревьев сохран лось в северных областях России *421. Таков в Пензенской губ. дерево "Исколен", священные три липы из одного корня. Если их рубят, то из них идет кровь *422. Дерево пользуется славою целебного. В житии Адриана Пошехонского описывается обряд пролазани через рябину. "Тамо растяше древо, зовомое рябина, обычай же имяху, во всяки годы, мнози из близ сущих весей и градов людие в бывающий день пятничный, пред праздником св. пророка Илии, приходить в оное место к реченному древу рябине. Прихождаху же и священницы из ближайших селей и приношаху обряз святыя мученицы Параскевы, Нареченния Пятницы, молебная пения соверщающе. Людие же, для получения здравия, сквозь оное древо пронимают дети своя инии же совершенного возраста и сами пролазаху и получаху исцеление" *423. Очевидно, что христианский обряд здесь примкнул к старому языческому почитанию дерева. Не даром в древней Руси высшее духовенство боролось с молениями у источников и дерев. Несомненно, что у нас, как и у других народов, был культ дер ва и в частности - дуба.