Вот тут-то в нас и взбурлил боевой дух, и мы принялись в отступающих швырять их же гранаты. Когда остатки немцев скрылись в своих траншеях, наступило затишье. Весь этот скоротечный бой длился не более получаса и насчитали мы убитыми вблизи своего окопа 54 гитлеровца.
* * *
А через несколько дней нас отвели в тыл на пополнение и переформировку. И вот, веду я, единственный оставшийся в батальоне офицер, 17 бойцов, а к нам присоединяются: батальонный обоз, миномётная рота, штабисты, хозяйственные службы и прочие. Ох как много же набралось! "Да, - думаю, - в окопах столько не было, а тут такая силища!.."
Привожу остатки батальона к штабу полка. А командир, полковник Колесников, вышел, прошёлся вдоль строя и остановился напротив меня. Смотрит внимательно. А на мне обмундирование грязное, рваное, в подпалинах, шинель изрешечена осколками, словно сито, один погон оторван.
Полковник говорит:
- Действительно заговорённый. А что это он, словно эсэсовец, с одним погоном? Срочно переоденьте его.
Часа через два подкатил "Вилис", тыловики привезли новое обмундирование. Говорят:
- Раздевайся!
Я прямо на снег сбросил одежду. А вши как посыпались с меня, кишат, копошатся на белом снегу... Дня два я ходил во всём новом и почти не чесался. Но потом насекомые вновь расплодились в прежнем количестве, восстановив свою популяцию.
* * *
Наши войска стали готовиться к прорыву немецкой обороны, к освобождению Крыма. Поступило пополнение из молодых, здоровых, обученных солдат. Назначили командиров взводов, рот, нового комбата прислали. Некоторые были необстрелянные. Были и 17-летние, которых брали так: бойцов не хватало (потери несли большие), поэтому, проходя через освобождаемые населённые пункты, мы забирали способных держать оружие. Вначале такие новобранцы шли в гражданской одежде, но потом одевали их с убитых. Так и воевали.
24 марта 44-го года наши войска пошли в наступление на так называемый "Турецкий вал" (Перекоп). Центр этого Турецкого вала был захвачен нашими, а правое и левое крыло оставались у немцев. Перед наступлением выпал снег. На нашем участке прибыла настоящая кадровая сибирская дивизия, все в белых маскхалатах. Войска 3-го Украинского фронта нависли над фашистами с тыла и те, чтоб не попасть в окружение, фактически бежали. Сибиряки им тогда крепко всыпали. Мы прорвали Турецкий вал и двинулись на Севастополь.
Только здесь я впервые увидел сколь много у нас оружия, артиллерии, танков, авиации... Здесь же увидел залпы легендарных "Катюш".
После сокрушительной артподготовки у немцев ничего не уцелело и в наступающих почти некому было стрелять. Атаковали мы свободно. По пленным немцам было заметно насколько они теперь морально сломлены.
А на поле кругом валялись сотни наших солдат, убитых ещё осенью при неудачном наступлении. Немцы тогда подпустили их близко и расстреляли в упор. Теперь они лежали почерневшие и застывшие, а в оскаленных ртах блестела вода... Мы перешагнули через груды погибших соратников и ворвались во вражеские траншеи. Прежде я не видел подобных сооружений - глубиной до четырёх метров, укреплённых брёвнами. Были отрыты просторные помещения, обитые аккуратно фанерой, с кроватями и столами. Немцы умели воевать умно и культурно.
На самом перешейке, переходящем в Крымский полуостров, находились так называемые Ишуньские позиции. Гитлеровцы там основательно закрепились для того, чтобы по этой узкой полоске суши не пропустить наши войска на просторы Крыма. Там были построены доты и другие мощные фортификационные сооружения. Сражение было тяжёлым, кровопролитным, но нам не удалось прорвать немецкую оборону. Тогда комдив приказал 72-му полку переправиться через Каркинитский залив и высадиться в тылу у противника. Для постройки плотов мы принялись разбирать жилые дома. Женщины подняли плач. Командир полка Шепелев стал выдавать им бумажки, где обещал, что после войны дома восстановят. Из четырёх домов один оставляли.