Так, 28 немцев были спасены от произвола "освободителя".
* * *
Случилось мне несколько лет назад побывать на месте боёв под Большой Лепетихой. Там красивый мемориал погибшим выстроили. Списки убитых поротно, побатальонно и т.д. Тысячи фамилий выбиты на мраморных плитах. Кругом чистота, блеск, всё ухожено. Хожу среди плит, а сам думаю: "Где-то здесь и вся моя рота лежит". А ведь я многих солдат даже не успел запомнить т.к. в первом же бою сложили головы. Был у меня рядовой Чернов Леонид - пожилой, его осколком ранило в живот, но кишки не задело. Они вспучились, вылезли наружу - на морозе пар идёт от них. Товарищи принялись его перевязывать, а кишки вываливаются из-под бинтов. Тогда на живот наложили снятую с убитого гимнастёрку и так забинтовали.
Я говорю Чернову:
- Дорогой, ты будешь жить! Кишки у тебя целые. Потерпи до темноты и мы тебя доставим в медсанбат (днём снайперы не давали высунуться из окопа).
Он поблагодарил меня слабым голосом. Часа через два прибегает ко мне боец:
- Товарищ лейтенант, Чернов умирает.
- Как умирает? - бросился я к раненому. А у того уже глаза закатились - без сознания. Он вздохнул напоследок и умер на моих руках. Попадаются люди особенно чувствительные. Чернову было невыносимо видеть собственные внутренности. Осталось у него четверо деток...
Со мной посетили мемориал местные председатель райисполкома, военком, председатель колхоза и группа ветеранов. Все они разбрелись и принялись искать в списках Л. Чернова.
Вдруг военком кричит:
- Шматов, иди сюда. Я нашёл твоего Чернова.
Я подбежал. Читаю. Да, Чернов... Леонид... это мой... вот тут значит и вся моя рота лежит...
Стал читать фамилии. Нахлынули воспоминания. Тут же предстали картины гибели каждого. Потекли слёзы, спазмом перехватило глотку. Я упал на колени и только смог прошептать:
- Здравствуй, рота!..
А в ответ - тишина...
Сколько так стоял на коленях и плакал - не знаю. Только все сопровождающие ждали терпеливо, не шелохнувшись.
Потом был поминальный обед, выпили за погибших однополчан. Вот такие дела...