Денис забрал из рук сестры неподатливый механизм, надавил на рычажок чуть посильнее и поднес дрожащее пламя к кончику сигареты. Ленка затянулась с наслаждением, а ведь еще в начале года она язвительно напоминала Денису о вреде курения. Но теперь все изменилось – Денис достал сигарету из пачки, покрутил ее между пальцев, переломил и выбросил во двор.
– Я не буду, – ответил он на недоумевающий взгляд сестры, – бросил недавно.
– Молодец, а я вот теперь не могу без этого. – Ленка выпустила сизую стройку дыма из сложенных трубочкой губ и отвернулась.
Денис выждал несколько мгновений, потом обнял сестру за плечи, повернул к себе. Так и есть – Ленка плакала, злые беспомощные слезы текли по лицу, оставляя после себя синие следы. Он сначала испугался, а потом улыбнулся – потекла дорогая тушь.
– Рассказывай, – потребовал он.
Ленка кивнула, затянулась еще раз и заговорила:
– Я не знаю, что мне делать, так больше не может продолжаться. Она жрет меня каждый день, каждую минуту. Ей все не так, я раздражаю ее одним своим видом, присутствием в квартире. Я мешаю ей, Денис, мешаю жить. Что я ей сделала?
Ленка почти кричала, и Денис прикрыл дверь в лоджию. Потом вышел в коридор, взял ее пальто и свою куртку – разговор предстоял долгий, а на улице, вопреки календарю, был совсем «не май месяц». Он накинул Ленке пальто на плечи, сам надел куртку, и они отвернулись к перилам, стараясь говорить тише.
– Так ведь у тебя же есть кто-то, Вадим, кажется?
Денис знал, что еще полгода назад Ленка познакомилась с «приличным», по меркам их матери, человеком. Они начали встречаться, и Денис знал – отношения их зашли так далеко, что Ленка собирается переехать к своему другу. Само собой, она держала это в строжайшей тайне от матери и рассказала о своих планах только брату. Денис был рад за сестру, он как-то даже видел этого Вадима – действительного приличного, компанейского, общительного мужчину старше Ленки на три года. Было видно, что Ленка ему очень нравится, он не скрывал своих намерений относительно их будущего, и сестра просто светилась от счастья. Одно омрачало ее радость – ведь рано или поздно придет момент, когда ей придется привести Вадима в качестве жениха в дом родителей, а о том, как поведет себя мать, Ленка боялась даже подумать. Впрочем, до этого было еще далеко, и сейчас она просто наслаждалась жизнью. Но, видно, все закончилось, раз при одном упоминании о Вадиме глаза Ленки снова заблестели от подступивших слез.
– У нас все кончилось, – снова отвернувшись, объявила она глухим голосом, – мы больше не встречаемся.
– Почему? Он чем-то обидел тебя? – Денис не верил своим ушам, ведь будущее сестры казалось ему уже определившимся.
– Нет, он ничего мне не сделал. Я не знаю, что произошло. Он часто встречал меня с работы, потом мы ехали к нему. Он звонил мне каждый день по несколько раз, спрашивал, как мои дела, что я планирую делать вечером. Он даже кольцо мне купил! – отчаянно выкрикнула Ленка, но сразу осеклась, заговорила громким шепотом. – Я уже платье начала присматривать, как вдруг все закончилось.
– Вот так просто и закончилось? В один день?
– Нет, конечно, не в один. Сначала он перестал встречать меня с работы, отговаривался, что ему далеко и неудобно добираться, потом перестал приглашать к себе, перестал звонить… Все происходило постепенно. Я пыталась поговорить с ним, но ему всегда было некогда – у него ведь свой бизнес. Мы уже две недели не встречались. Впрочем, он как-то позвонил мне, поинтересовался, как я живу, но сразу оборвал разговор. Я не знаю, что произошло. Вот так.
Денис смотрел вниз, на ветки зазеленевших наконец-то деревьев, на оживленную дорогу под домом. Вот же какой месяц выдался – одни потери. И он ничем не мог помочь старшей сестре, курившей рядом с ним сейчас уже третью сигарету.
– А тут еще и эта всех нас изводит, орет, орет, как только сил хватает. Придет утром, лицо уже недовольное, перекошенное, словно дерьма наелась.
Денис вздрогнул и внимательно посмотрел на Ленку, а та, войдя в раж, продолжала:
– Придет, не поздоровается, дверью в свой кабинет грохнет. Потом посидит там минут пятнадцать, злобой нальется и давай звонить по внутреннему телефону. Кому позвонит – тот и идет к ней на растерзание. Мы уж перед работой успокоительное заранее пьем – если ей хоть слово скажешь, то она и кинуть в тебя чем-нибудь может.
Денис ничего не понимал – о чем это она? Кто орет, кто кидается? Кто дерьма наелся? Пугало еще и то, что подобных выражений его воспитанная сестра раньше себе не позволяла. Он уставился на Ленку, и та, заметив в глазах брата вопрос, пояснила:
– Да главбушка наша, ты же сам слышал, как она разговаривает. И так каждый день – дома мать, на работе она. Денис, я уже жить не хочу, понимаешь?! Я утоплюсь, наверное! Пусть им всем будет хорошо без меня! – И Ленка наконец по-настоящему, крупно разревелась.