– Психология. Психология, Гаврюша. Я не вполне соответствую стандарту среднего солдата. Дело вовсе не в окопе. Мой вид его раздражает. Он хороший командир. Ему надо, чтобы рота копошилась, как муравейник. Чтобы все в этом муравейнике соответствовало его командам и воле. И чтобы каждый муравей мало чем отличался от другого. И притом знал свой маневр.
– Ну да, такой муравейник и должен быть, – согласился Брыкин. Ему явно нравились рассуждения профессора и то, что можно поговорить с добрым человеком и не слушать придирки своего нового начальника. Но звуки боя, доносившиеся из-за реки, его отвлекали настолько, что он терял нить разговора и чувствовал небывалое: низ живота начинал подрагивать и слабеть. Что это я, как баба перед мужиком, испуганно думал Брыкин и утирал потный лоб тыльной стороной ладони. Отвлекал и вид деревни. Надо было, пока относительно тихо, сбегать туда, набрать соломы или сена, подстелить в ячейке. Снег, выпавший два дня назад, растаял. Но теперь накрапывал дождь, и, по всему видать, скоро он перейдет в затяжной, нудный, который похуже ливня. Сыро. Холодно. Когда потянет вдоль реки ветер, совсем лихо. А может, подумал он как о заветном, и лопату там подходящую где-нибудь раздобуду.
Но пока они, разогретые окопными работами, терпели и ветер, и мелкий дождь. Поход в деревню можно было и отложить. Немец-то, видать, уже близко. А окопы еще надобно соединить ходом сообщения.
Деревню осматривал в бинокль и ротный.
Деревня была брошена жителями. Когда рано утром рота вошла в деревню, дворы оказались уже пустыми. Еще не развиднело, и в поле теснились сумерки. Мотовилов сразу отправил двоих разведчиков проверить, что и как там. Приказал:
– Опросите местных жителей, не видели ли чего подозрительного. Узнайте, может, кто в лес ходил. Местные есть местные, они всегда знают больше, чем видят.
Разведка вернулась и доложила, что деревня пуста, никого нет.
– Даже хлева пусты, товарищ старший лейтенант, – доложил сержант, поправляя на плече новенький ППД.
Автомат ему подарил Мотовилов. За удачно проведенную разведку и захват «языка» под Тарусой.
– Тебя, Плотников, похоже, больше интересовали души, что в хлевах обитают?
Вопрос ротного разведчика не смутил.
– Разведчик должен обследовать все! – выпалил тот в ответ.
– Ладно, Плотников, свободен. Но не думай, что после Тарусы тебе все можно.
Боевые охранения ушли за реку. Мост заминировали. Саперы с группой прикрытия окапывались там, внизу.
Из первого взвода Мотовилов приказал передать им пулемет «гочкис» [1] с небольшим запасом патронов.
На Десне они были вооружены лучше. Но и там не удержались. Мотовилов старался об этом не думать. Но не получалось. Надо было выкраивать из того, что имелось в наличии. Два пулемета по флангам, без них не обойтись. Один – к мосту. Оставался один, нештатный. Старенький, повидавший виды пехотный Дегтярева они подобрали в нескольких километрах западнее Тарусы, когда сменяли группу прикрытия. Тех только что обработали пикировщики. Раненых увезли в тыл, убитых сложили неподалеку. Оружие и боеприпасы тут же разошлись по рукам. Пулемет он нашел возле землянки, в ровике. Его либо не заметили, либо никто брать не захотел. У пулеметчика на фронте судьба незавидная. Все за ним охотятся: и снайперы, и минометчики, и орудия прямой наводки. Всем он кость в горле. Мотовилов приказал забрать тот пулемет. Пулемет слегка покорежило осколками. Но ничего, в роте нашлись умельцы, отремонтировали. Теперь этот сверхштатный ПД связисты всегда носили с собой. Устанавливали рядом с ротным НП. Мотовилов иногда стрелял из него сам.
Если взглянуть на карту глазами немца, хотя бы командира пехотного полка, то явным виделось следующее. Самый короткий путь до шоссе и железной дороги – через Серпухов. И Мотовилов от этой мысли мгновенно вспотел. Чтобы смести с позиций его роту, состоящую на девяносто процентов, как он иногда выражался, из московского бульварного сброда и людей умственного труда, вполне достаточно будет батальона. А если с усилением, то и двух взводов достаточно. Забросают окопы минами, а тем временем обойдут с флангов и – крышка роте, в гриву-душу…
Немцы напирают с запада и юго-запада. На северо-западе, в стороне Детчина и Недельного, их, должно быть, не пропустили. Там гремит не переставая. День и ночь. А в стороне Тарусы тишина. Может, уже прорвались. Значит, скоро будут здесь.
1
Пулемет Гочкиса (Mle1909). Принят на вооружение французской армии в начале Первой мировой войны. Тогда же Россия закупила ружье-пулемет (ручной пулемет) «гочкис» в количестве 540 штук, поставки закончились в январе 1917 г. В Россию к нему поставлялась матерчатая лента, которая, по причине перекоса патрона, затем была заменена жесткой лентой. Оружие не показало особых достоинств, за исключением простоты устройства. Тактико-технические характеристики: патрон Лебеля с пулей 8 мм; масса 12,68 кг; длина 1187 мм; прицельная дальность 2000 м; боевая скорострельность 250 выстр./мин.; емкость ленты 24 патрона. Наряду с пулеметами «гочкис» ополченческие и бывшие ополченческие дивизии (получившие наименование и нумерацию общевойсковых, стрелковых) имели на вооружении французские пулеметы Шоша, американские Кольта и английские. Винтовки ополченцев отличались еще большим разнообразием. Кроме хранившихся на складах иностранных винтовок времен Первой мировой и Гражданской войн, ополченцы получили трофейное оружие, захваченное во время войны с Японией, Финляндией, в Бессарабии и Польше. Здесь были японские, чешские, немецкие, бельгийские, румынские, французские, английские винтовки и карабины.