– Аграрий. Фермер, еду вот пристраивать излишки зерна. Что вы на меня так смотрите? Осуждаете? Зря, злаковые у нас всегда давали богатый урожай. А немцы? Не умирать же им с голоду, в самом деле. Жалко их: холодные, голодные.
– Вечно мы кого-то жалеем, помогаем. Добрые, – Максим выругался.
– Победители могут себе это позволить. Я же бывший брокер, а когда государство начало изымать у частников долго неиспользуемые земли, душа моя крестьянская взыграла.
– Купили землю или как?
– Взял льготный кредит на покупку техники. Земля государственная, лизинговая техника моя. Государственно-частное партнерство, слышали?
– Извините, я далек от экономики. Вы хотите сказать, что банк просто так взял, да и дал вам кредит?!
– Дал, а куда им еще деньги вкладывать? Промышленность и ваши технологии само государство финансирует, а спекуляции банкам запретили…
Побеседовав еще с полчаса, решили до немецкой границы отдохнуть. Разбудили их пограничники. За окном светало. Пока они спали, жалюзи на окнах подняли.
– Оружие, наркотики, сало? – задали традиционные вопросы невеселые стражи немецких рубежей.
– Так забрали их ваши польские коллеги, – попробовал пошутить Максим, но попутчик его перебил:
– Ничего запрещенного к перевозу нет, – ответил он за обоих.
Когда они ушли, он шепотом добавил:
– Прекратите шутить, немцы сейчас юмора не понимают.
После короткой остановки поезд двинулся дальше.
– Не будете возражать, если я открою окно? Как я догадываюсь, тягловую силу нашего поезда вновь поменяли.
– Не стоит. Хотя, решайте сами, я к этому привычный.
Максим открыл окно, и купе тут же наполнилось запахом свежего навоза.
– Органические удобрения, – пояснил сосед. – Экологически чистые…
– Но очень вонючие, – продолжил его мысль Максим.
Вдаль тянулись бесконечные поля с перегнивающим свиным навозом. Изредка мелькали большие свиноводческие комплексы.
– От наших удобрений они отказались, теперь вот сами его производят.
– Я не агроном, а разве свежим удобрять нельзя? Помню в деревне…
– Свиным нет, – перебил его сосед, – оно токсично и содержит массу возбудителей болезней. Для его использования требуется от года до двух.
– Как же они живут в таких условиях?! Жуть!
Красивые деревеньки вплотную прилегали к душистым полям. Вскоре картина поменялась: серого цвета поля сменились зеленовато-желтыми.
«Так это же подсолнухи!» – узнал Максим издали знакомые растения.
– Дизельное горючее растят, – заметил попутчик, разрушив его поэтический настрой. – Для автомобилей и топочных печей. Изобретательные, но наивные: все равно на всех не хватит. К тому же оно сезонное.
Часы показывали шесть утра по Москве, позади остался Франкфурт на Одере.
– Через час будем на месте, – заметил опытный путешественник и показал рукой вдаль. – Полюбуйтесь.
– Дайте сам догадаюсь. Альтернативная энергетика? – пошутил Максим.
– С вами приятно общаться, на лету схватываете – тепловые электростанции. Газа у них нет, зато угля пока хватает.
На горизонте дымили трубы. Много труб. Снабдить горячей водой, теплом и электричеством громадный Берлин – непростое дело. Благие намерения по замене «грязных» источников энергии давно ушли в лету. Когда-то взорванные террористами газовые и нефтяные трубопроводы уже три года не поставляли столь желанного для некогда великой страны сырья для тепловой и химической индустрии. Внешние же поставки мизерны и дороги. Короче – беда, большая и трудноисправимая.
Часы показывали восемь часов. Не так уж сильно они и опоздали.
Центральный вокзал Берлина буквально бурлил. Такого количества людей Максим не видел давно. Они вышли на улицу. Утренний час, потоки людей хмуро шли на работу. Максим заметил, что на проезжей части очень мало легковых автомашин, в основном мимо них проезжали весело раскрашенные грузовички, развозящие еду по магазинам и закусочным.
– Сейчас у немцев это самый доступный вид транспорта, – пояснил ему спутник, оглянувшись на величественное здание вокзала и ежесекундно увертываясь от хмурых встречных пешеходов. – Вы еще не видели их подземки! Вам далеко ехать?
– В Берлинский университет на Унтер-ден-Линден.
– Почти рядом, но такси все равно не берите – очень дорого, – остановил он первый порыв не здешнего человека.