Однако держаться становилось все труднее и труднее. Время шло, а ко мне никто не приходил, никто не интересовался моим здоровьем, никто не беспокоился, покушал я или поспал. Все как будто забыли про мою многогрешную персону. Потихоньку у меня проснулось и чувство тревоги, стало трудно дышать, казалось, что темнота давит на меня, и пытается расплющить своим весом, а полная тишина сводила с ума не хуже, чем вечные Дашины капризы. Так, а ну, яйца в кулак! Я вроде слышал, как детям советуют: если боишься темноты — пой песню. Неважно, какую, главное что-нибудь веселое, тогда и страх пройдет. Может, и мне попробовать?
— Солнышко лучистое улыбнулось весело, потому что с корешем мы запели песенку, — тускло затянул я первое, что пришло в голову. — На-на-на-най-на-на-на-на…..
И вы знаете, чуток полегчало. Правда, жратва закончилась, но зато появилось желание встать, и немного размяться, а заодно исследовать мою тюрьму, насколько это можно сделать в темноте. Вытянув руки, я сделал несколько шагов вперед, продолжая петь уже чуть громче:
— Водки пять бутылочек, завались, и месиво, и поэтому мы, блин, затянули песенку… На-на-на-най-на-на-на-на…
Сделав уже семь шагов, я пришел к выводу, что подвал больше, чем кажется — мои руки нащупывали только пустоту. Вернувшись обратно к табурету, я пошел в обратном направлении.
— И соседи в стеночку застучали весело, потому что с корешем мы ревели песенку… Ла-ла-лай-ла-ла-ла-ла…
Опять семь шагов, и опять ничего. Да ё-ма-ё, куда же меня впихнули? Решив сменить тактику, я поставил на пол пустую кружку, и начал медленно делать круг, пока не наткнулся нее опять. Так, а теперь сделаем еще пол-оборота, бросим на этом месте недоеденный сыр, и от него пойдем в сторону прямо. Поток воздуха взъерошил мои волосы. Есть, значит, там выход!
— Вот уже пожарники прислонили лесенку, потому что с корешем мы мочили песенку… Ла-ла-лай-ла-ла-ла-ла…
И тут совершенно внезапно включился свет, пригвоздив меня к месту с вытянутыми руками. От неожиданности я заморгал, инстинктивно прикрывая глаза, но все же увидел, как вокруг меня парят в воздухе двенадцать кресел, на которых сидят двенадцать молчаливых фигур в золотистых одеяниях и масках. Самое нелепое, что я не успел сориентироваться, и продолжал вытягивать:
— В “трезвяке” мы с корешем отдохнули весело, и поэтому мы с ним зашептали песенку… Ла-ла-лай-ла-ла-ла-ла…
Никто из членов Верховного Совета не шелохнулся, все они просто молча смотрели на меня, ожидая, наверное, пока я перестану петь, и начну им кланяться. Неудобно получилось. Но теперь я хотя бы понял, кого королева монстров имела в виду, называя безликими идолами, которых нынешнее человечество вознесло на пьедестал. Хотя, с политикой их правления я бы, конечно, поспорил, если бы кто-то, конечно, спросил моего мнения.
— Здрасьте… Ничего, что я без бахил? Сыро у вас тут, вот и решил немного прогуляться, — бормоча всякую фигню, я быстро оглядывался. И пришел в изумление, увидев, что никакого подвала нет в помине — вместо него просторный зал, стены с окнами, большие двери, и гигантский экран, свисающий с потолка. Однако нос продолжал ощущать запах подземелья, и, вспомнив нынешние технологии, я сообразил, что это просто хорошо наведенная иллюзия. Мое тело продолжало находиться в темнице, но разум предстал перед судьями и палачами, и теперь они могли выносить мне приговор без особых помех. В конце концов, я добрел до своего табурета, теперь превратившегося в большое и просторное кресло, сел, и замолчал, разглядывая эти страшные, безликие фигуры.
— Александр Маузер! — голос шел от третьего слева, ближайшего ко мне. — Глава компании ООО “Моя оборона”!
— Да, это я. Чем обязан?
— Мы пригласили вас немного побеседовать, — и опять ни одного движения. Может, это вообще куклы, а не люди? — Вы арестованы за пособничестве в крупнейшей афере, и помещены сюда как сообщник Сергея Петровича Координатора. А еще мы ждем от вас объяснений за ваше поведение семнадцатого июля, когда вы самовольно покинули пятую базу, взяв в плен сержанта Кармайкла, а потом убили пятнадцать солдат конвоя, и исчезли вместе со своей помощницей и телом монстра, напавшего на этот конвой.
Все, гады, знают, даже соврать нечего. Хотя, постойте-ка! Насчет солдат и конвоя — не буду спорить, было, но что там про пособничество и аферы?
— Вы знаете, господа, позволю не согласиться с первой частью вашего обвинения, — мне было страшно, но меня спасало то, что я не жил в этом мире с самого детства, и у меня не было страха перед Верховным Советом, как перед всемогущим богом, властелином и отцом человечества в одном лице. — Не знаю, что там ваш Координатор вам наговорил, но я ему ни в чем не помогал. Да я сам жертва его преступных действий!