Смерти нет дела ни до чего нашего, человеческого: это — скелет без сердца и души, с одною косою и серпом. Большею частью она любит предпосылать себе, как вестника и предтечу, различные недуги и болезни. Иногда, как бы любуясь страданиями своей жертвы, замедляет приход и удар свой; но она же любит поражать и внезапно, как тать4 ночной. Сколько людей не встало от «ложа нощного», легши на него с замыслами на многие годы! Сколько уснуло последним сном за трапезою! Сколько не возвратилось в дом, выйдя на несколько минут! Тщетно наука здравия истощает все искусство и все усилия: сила смерти все та же, и та же свирепость и внезапность. Врачи, как бы в отмщение за покушение на невозможное, менее всех пользуются долговечием. Сама религия не спасает от смерти. Вот — человек, который всю жизнь посвятил Богу, вере, добродетели и человечеству. Все желали, как милости от Неба — продолжения дней его. Но смерть не внимает ничему, — и праведник лежит бездыханен.
«Взирая на все сие, кто — вместе со святым Песнопевцем — не воскликнет от всей скорбной души: “Что сие еже о нас бысть таинство? Како предахомся тлению? Како сопрягохомся смерти?5” Вопрос горький, неизбежный! Но кто из людей в состоянии сам собою разрешить его? Нет гласа и ответа из могилы: несть познан возвративыйся из ада... (ср.: Прем. 2, 1)»6
«Если не признавать бессмертия души и вечности, то не справедливо ли было бы всю временную жизнь человека считать только непрерывною смертию, которая наконец, рано или поздно, перевесив силу рождения, поглотила бы все человечество и всякую жизнь в мире? И было бы последним словом человека на земле его самоотрицание. “Я жил и мыслил, я чувствовал и действовал: но все это — ничто, потому что я умру и буду ничто”. Горькие слова, которые придавали бы самый мрачный и безотрадный вид всей нашей жизни! Такое самоотрицание ставило бы духовную жизнь даже ниже телесной, потому что и тело наше по смерти не уничтожается, а только разлагается и смешивается с другими элементами земли»7.
2. Происхождение смерти
Откуда смерть в людях? На этот чрезвычайно важный вопрос существует два противоположных ответа.
Неверующие всех времен, предоставленные руководству своего бедного разума, признают смерть естественною и неизбежною для человека по самой его природе: мы умираем потому, что такова именно была изначала и всегда есть природа человеческая. Случайно мы рождены и после будем как небывшие; когда тело обратится в прах, — и дух рассеется, как жидкий воздух; и нет нам возврата от смерти (ср.: Прем. 2, 2, 3, 5). Умирая, мы отдаем неизбежную дань природе наравне со всеми животными. Как пожелтевший лист спадает осенью с дерева, точно так же и человек, сраженный — в свою осень — неумолимою косою смерти, исчезает, подобно бедному листу, бесследно и безвозвратно...
Таков взгляд неверующих на смерть: смерть — не иное что, как дань природе. К сожалению, и мы все бессознательно подтверждаем этот языческий взгляд, когда, желая сказать, что такой-то умер, говорим вместо того, что такой-то «заплатил долг или отдал дань природе» — выражение языческое, перешедшее и в христианство.
Благодарение милосердному Богу, озарившему нас светом Своего Божественного Откровения, утаившему от премудрых и разумных и открывшему младенцам (ср.: Мф. 11, 25) великие истины и спасительные тайны Царства Божия. Теперь отрок и младенец знают о цели бытия человеческого и о жизни нашей за гробом более, нежели сколько знали все языческие мудрецы. Теперь мы знаем не только начало, но и конец, можно сказать — смерть самой смерти.
Божественное Откровение учит, что Бог смерти не сотворил (Прем. 1, 13), но сотворил человека в неистление (ср.: Прем. 2, 23), и что смерть вошла в мир завистью диавола (ср.: ст. 24). Смерть есть дань не природе, а греху: она вторглась в нашу бессмертную природу случайно — посредством отпадения нашего от источника жизни, — Бога, чрез нарушение Его животворной заповеди. Вот единственно истинный ответ на вопрос о происхождении смерти.
Смерти не было и не могло быть во вселенной как произведении Существа всесовершенного, в Царстве Божием. Она есть произведение не Творца, а самих тварей, следствие злоупотребления их свободы и деятельности. Тут весьма понятно для каждого, что существа разумносвободные могли употребить и произвол, и волю, и силы свои, как восхотели — на добро или на зло: могли устремиться по пути правды и жизни вечной или, устремившись по противоположному пути зла и неправды, пойти вопреки законам своего Творца, отделиться от Него, единственного Источника жизни и благобытия, и в сем отделении от Него и противоположности Ему необходимо встретиться с падением, превращением своих сил, истощением и, наконец, смертию.
6