Таким образом, бесконечное развитие человеческого ума требует бессмертия человека.
Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а когда стал мужем, то оставил младенческое. Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, — тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, — а тогда познаю, подобно как я познан (ср.:1 Кор. 13, 11, 12).
2) Человек есть существо разумно-свободное. Как ум его требует себе пищи — знания, точно так же и воля его стремится проявить себя в деятельности, сообразной с существом и достоинством человека — существа нравственно свободного. И как уму его постоянно предносится недосягаемый идеал истины, так воля его стремится к осуществлению добра. Что заставляло людей, которых весь мир не был достоин, скитаться по пустыням и горам, по пещерам и ущелиям земли (ср.: Евр. 11, 38)? Что населяло пустыни и леса подвижниками, убегавшими от мира и посвящавшими целую жизнь самоусовершению, тяжелой и непрерывной борьбе с самими собою, борьбе, от которой они никогда не успокаивались? — Стремление к осуществлению нравственного идеала. Но чем ближе они были, по-видимому, к этому идеалу, тем выше видели его над собою. Все мы стремимся сделаться и быть добрыми и нравственными, но никогда не можем успокоиться в этом стремлении, дойдя до сознания, что нам ничего уже не остается делать в этом отношении, что мы достигли нравственного совершенства.
Напротив того, чем серьезнее наше стремление к нравственному совершенству, тем сильнее и больнее тяготит нас сознание, что достижение нравственного совершенства невозможно для нас. Да и как достигнуть нам в здешней жизни нравственного совершенства, когда, по признанию людей, стоявших на возможной для человека нравственной высоте, мы постоянно делаем не то, что хотим, а то, что ненавидим (ср.: Рим. 7, 15). Как нам достигнуть нравственного идеала, когда наш нравственный идеал есть богоподобие: будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48) — вот заповедь, данная нам Тем, Который один из всех людей осуществил в Себе нравственный идеал. Итак, только тогда, когда, прошедши переходную ступень земной жизни и сбросив с себя ветхого человека, тлеющего в похотех прелестных (ср.: Еф. 4, 22), мы соединимся в другой жизни с Вечным и Высочайшим Добром, — тогда только мы получим возможность беспрепятственно восходить от силы в силу в достижении нравственного совершенства — в меру возраста Христова (ср.: Еф. 4, 13), в достижимую для нас меру богоподобия. Возлюбленные!...еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть (1 Ин. 3, 2).
Таким образом, нравственное наше совершенствование предполагает и требует более широкого поприща, нежели какое отведено для нас в настоящей жизни. Остановка в начале пути, на исходном пункте развития, ненормальна точно так же, как ненормально пребывание в младенческом возрасте в течение всей жизни.
Приходится слышать иногда такое возражение: множество людей и даже целые народы не обнаруживают в себе большой способности и стремления к умственному и нравственному развитию, например, кафры, готтентоты119 и другие.
На это мы должны ответить следующее. Решаясь подвергать своему обсуждению явления духовной жизни, мы должны делать свои заключения не по исключительным, особенно же уродливым, явлениям в этой области, а по нормальным. Когда мы беремся определять меру способности наших духовных сил к развитию, то должны иметь в виду не кафров и готтентотов, а людей, могущих служить истинными представителями своего рода. С другой же стороны, и относительно кафров и готтентотов, а равно и других диких племен, нужно заметить, что путешественники, описавшие эти племена, слишком уж преувеличивали их неспособность к умственному и нравственному развитию; опыт же (например, успехи христианской миссионерской деятельности) показывает, что и в этих младенчествующих народах кроются или дремлют немалые духовные силы, и если они не развились, то благодаря лишь неблагоприятным условиям исторической жизни этих народов. «Рассказы путешественников, откуда почерпаются все сведения (относительно диких народов), иногда очень сомнительны. Если не вполне верными оказываются их описания орудий, жилищ, обычаев, племенных особенностей и произведений местностей, обитаемых дикими, то как осторожно мы должны принимать свидетельства путешественников о религиозном и нравственном состоянии племен, посещенных ими! Эти идеи смутны и неясны в самых душах их, да и высказываются они ими на самых бедных и неразвитых наречиях; а на языке неразвитом трудно выражаются истины отвлеченные, как бы они просты нам ни казались. Притом, большая часть дикарей не любит, когда их расспрашивают об их убеждениях»120.
119
Кафры (от араб, «kafir» — неверный), готтентоты — название темнокожих языческих племен восточной и западной части Южной Африки соответственно.