Против необходимости соответствия между добродетелью и счастьем возражают, что добродетель сама по себе делает счастливым того, кто преуспевает в ней. Если же добродетельный человек счастлив одною своею добродетелью, в которой имеет заслуженную им награду, то и соответствие между добродетелью и счастьем и требуемое этим соответствием бессмертие души человеческой не составляет необходимого требования нравственного порядка. Послушаем, например, что говорит об этом известный Штраус127: «Доказательство (бессмертия души), выводимое из идеи возмездия, может быть формулировано таким образом. Так как люди добродетельные часто несчастливы в этом мире, а порочные часто остаются не наказанными, то необходимо, чтобы существовал другой мир, где бы по своим заслугам получили одни награду, а другие — наказание. Если предположить даже, что этот аргумент имеет какую-либо силу, то и тогда он может говорить лишь в пользу большей или меньшей продолжаемости человеческой жизни после смерти. Ибо коль скоро души будут раз соответственно награждены или наказаны, — ничто уже не препятствует им впасть в ничтожество.
Но если всмотреться в дело ближе, — этот аргумент окажется ничтожным и не имеющим никакого основания. В самом деле, добродетель не носит ли в себе своей награды, а порок — своего наказания? Не было ли бы достойно человека ставить честность, величие души — выше всего, даже если бы он был убежден, что душа не бессмертна? Не в том ли именно и состоит добродетель, чтобы в своих действиях не руководствоваться — не скажу представлением какого-нибудь блага, — это возможно, — но представлением другой какой-нибудь награды, кроме той, какую необходимо составляет самое совершение добродетели? Только невежественные и порочные люди думают, будто истинная свобода состоит в полной возможности беспрепятственно следовать своим страстям; только они на жизнь, и разумную и нравственную, смотрят — как на тягостное рабство, на повиновение Божественным законам — как на тяжелое ярмо, за всю тяготу которого должно вознаградить будущее возмездие. В глазах мудрого нет ни одного благородного и истинно великого человека, который бы не был счастливее и достойнее подражания, чем самый могущественный негодяй».
Это возражение, справедливо поражающее только грубое, эгоистически-утилитарное отношение к добродетели, не касается и не может поколебать самой основы, ядра нравственного доказательства бессмертия души человеческой. Что недостойно человека делать из добродетели предмет низкого, житейского расчета и интереса, это мы узнаем впервые не от Штрауса: то же самое проповедуют и великие мыслители христианские, с тем только различием, что это не приводит их к тем конечным выводам, к каким приходит Штраус. Вот что говорит святой Григорий Богослов: «Истинно любомудрью и боголюбивые любят общение с добром ради самого добра, а не ради почестей, уготованных за гробом. Ибо это уже вторая ступень похвальной жизни — делать что-либо из-за награды и воздаяния, а третья — избегать зла по страху наказания». Точно так же учит пустынный философ-христианин Исаак Сирин: «На второй ступени человек побуждением к исполнению заповедей Божиих и к совершению добрых дел имеет, с одной стороны, собственное спасение, а с другой — эти самые заповеди; на третьей же ступени любовь к правде снедает его сердце, и единственно потому он творит правду»128.
Любовь к правде снедает сердце правдолюбца, и он не желает и не требует себе никакой другой награды, кроме созерцания торжества закона правды, который мы призваны исполнять, и общения с тем бесконечным нравственным миром, которого этот закон делает нас членами, то есть созерцания Вечной Истины и Вечного Добра.
127
Штраус, Давид (1808-1874) — немецкий философ-младогегельянец, историк, теолог и публицист, автор книги «Жизнь Иисуса», в которой отрицает историческую достоверность евангельских событий, рассматривая их как мифы, а Иисуса Христа — как историческую личность, а не как Богочеловека.
128