Беда нашей современной жизни в том, что мы, если ищем истинно религиозной истины, то стремимся понять ее только разумом, тогда как она познается только жизнью. Если мы хотим понять христианство, то должны начать жить по-христиански. Тогда только мы познаем Христа. Одним только разумом Его понять нельзя. А между тем наша неверующая часть общества ищет Христа одним только рассудочным путем. И не мудрено, что не находит. Ведь только чистые сердцем узрят Бога. Надо очиститься, надо жить по-христиански, а тогда явится к нам Спаситель, как Он явился ап. Фоме, и мы узрим Его и уверуем в Него. [верит не тот кто увидел, ибо сказано тому же ап.Фоме «блаженны невидевшие и уверовавшие». Говорить, что уверую после того как увижу – это и есть поиск Христа рассудочным путем – ред. golden-ship]
Но… борьба со страстями! Как она непонятна для людей этого мира, преданных служению плоти и земным кумирам! Между тем, эта борьба, внутренняя борьба человека с самим собою, со своими нравственными недостатками и слабостями, с худыми помыслами, со страстными движениями души, со сквернами сердца, с плотскими похотями и пр. – долг каждого христианина. Эта нравственная борьба – закон христианской жизни; в этой борьбе со страстями и в одолении их – весь смысл христианской жизни и вероучений, залог одухотворенного счастья человека на земле и блаженства на небесах. Все люди так страстно ищут счастья и не понимают, что это счастье не вне, а внутри нас, в очищенном от страстей сердце, в возвышенном уме, в просветленной душе, в освобожденном от плотских вожделений духе… Это счастье достается именно путем нравственной борьбы человека с самим собою – борьбы со страстями.
«Все и всегда во что-нибудь верят, но не всякая вера имеет нравственное значение и может служить основанием для дела Божия; если я верю только в то, что мне приятно, или хочется верить, то такая вера, не выражающая собой самоотречения, не имеет нравственного достоинства, - говорит Вл. Соловьев, - она не упраздняет нашей ограниченности, а напротив, обнаруживает и утверждает ее. Нравственное достоинство принадлежит только такой вере, предмет которой нисколько от моего произвола не зависит, никакого отношения к моим собственным вкусам и мнениям не имеет, который дан мне, и не мне лично, а мне вместе со всеми и для всех. Своими человеческими силами нам не выкрутиться из рабства у дурных сил нашей природы, не уйти из их области в Царство Божие…»
При воздействии благодатной силы от Духа Святаго наш религия ставит человека на такую высоту самоотречения, в такую близость к небу, что естественному человеку, как бы он ни был одарен богато и всесторонне образован, при наличии только своих естественных сил – это недостижимо: «Но невозможное человеку – возможно Богу».
Бог дает верующему, по его вере и любви, силу высшего вдохновения, недоступную никакому философу, художнику, никакому поэту. «Не мерою дает Бог духа» и не исчислит ни на каких весах количественную и качественную содержимость дарований Христова духа. «Верующий в Меня, - говорит Господь, - дела, которые Я творю, и он сотворит, и больше сих сотворит». Чего же после этого еще может не доставать такому идеально-вдохновенному состоянию, которое осуществимо в христианстве? Великий «апостол языков» [апостол язычников, - как называют иногда ап. Павла] неоднократно исповедавший свою естественную немощь и не забывавший никогда о своем прежнем неверии, и ведь он, всегда искренний и смиренный, в непосредственном переживании высшего благодатного озарения, настолько глубоко чувствовал в себе прилив творческих сил, что выразил это с необычайным дерзновением: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе».
Напрасно думают, что высшая цель христианства – в аскетическом отречении от жизни, нет! А в освящении и очищении этой жизни, подъеме ее навстречу нисходящему Богу. Христианство говорит о преобразовании естества, о движении вследствие этого не вперед (внешняя культура), а вверх – к небу, к Богу: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный». Идеал внутреннего преображения, а не внешнего прогресса. За многовековое существование человечества ни один человек только своими силами, без помощи свыше, не мог подняться над жизнью в область духа.
А.Н.
ЧТО ОЖИДАЕТ НАС ЗА ГРОБОМ?
Так как простой человек, размышляя самостоятельно, не может сказать что-нибудь верное и несомненное о нашей загробной жизни, то мы должны обратиться к высшим руководителям, которые освещали пути нашей жизни, удостаиваясь откровения от Духа Божия. У них одних мы можем найти истинные указания в вопросе нас занимающем. Высший Разум, бдящий над нами, озарял их мысль, и благоволил через них ниспустить с высоты небес несколько лучей, при помощи которых мы можем увидеть нечто в той темной области, в которую вступим по разлучении с телом. Мы постараемся собрать и передать вам отголоски, донесшиеся до нас из высшего божественного мира, и если позволим себе присоединить к ним также искания естественной мысли человеческой, то не с тем, чтобы подкрепить ими указания высшего Разума, а чтобы оттенить их этими исканиями.
Но когда мы хотим раскрывать скрижали, содержащие указания высшего божественного Разума, нам слышатся раздающиеся на распутьях мира голоса не то легкомыслия, не то безотрадного отчаяния. Люди, руководимые одной слепой мыслью своей, бессильные что-либо разглядеть за пределами гроба, думают и говорят, что для нас смертью все кончается: истлеет наше тело, и от нас и следа не останется, кроме короткой памяти о нас у близких наших, и что напрасное обольщение надеяться на то, что для нас будет другая жизнь.
«Коротка и прискорбна наша жизнь, - говорили неправо умствующие сами в себе во времена Соломона, говорят многие и ныне, - и нет человеку спасения от смерти, и не знают, чтобы кто освободил из ада. Случайно мы рождены и после будем как небывшие: дыхание в ноздрях наших – дым, и слово – искра в движении нашего сердца. Когда она угаснет, тело обратится в прах, и дух рассеется, как жидкий воздух; и имя наше забудется со временем, и никто не вспомнит о делах наших; и жизнь наша пройдет, как след облака, и рассеется, как туман, разогнанный лучами солнца и отягченный теплотою его. Ибо жизнь наша – прохождение тени, и нет нам возврата от смерти: ибо положена печать, и никто не возвращается» (Прем. 2: 1-5)