Когда он улыбнулся, я заметила, что его брови имеют природный излом, «домик» в своей кривой. Из-за него он выглядел так, словно подсмеивается надо мной, несмотря на серьезную тему разговора.
– Ты можешь себя назвать, как тебе угодно, – продолжал он. – Важно то, что когда смерть касается нас, мы меняемся. Часть из нас способна узреть мертвых и разговаривать с ними. Часть даже живет в подземном мире. Но большинство из нас не начинает четко видеть призраков всего лишь через несколько дней.
– Я встретила Тома через пару часов после нападения террористов, – заявила я.
– Разве что… – он сделал паузу. – С тобой раньше не случалось ничего подобного?
– Исключено. Но ты сказал «проводники». Куда твоя сестра забрала всех тех людей?
– В наш дом. – Ямараджа посмотрел вниз, на реки черной нефти, текущие между дюн. – В подземный мир, где все они будут в безопасности.
– В безопасности от чего? Они же мертвы.
Он поколебался и прошептал:
– Здесь есть хищники.
От последних слов по позвоночнику пробежал холодок. Внезапно этот мир показался мне необъятным и ошеломляющим, и я будто впервые поняла, что смерть реальна и куда страшней и сложней, чем я даже могу себе вообразить.
Ямараджа нагнулся ко мне.
– Лиззи, у тебя все будет хорошо. Я помогу тебе понять.
– Спасибо, – я потянулась, чтобы взять его за руку.
Когда при соприкосновении между нашими пальцами проскочила искра, мое тело охватило какое-то томление, жажда. Сердце заколотилось, как бешеное, а в небе внезапно возникло буйство красок, разорвавших серость в клочья. На миг я вернулась в реальность, реки черной нефти и красные звезды исчезли, как призраки, изгнанные солнечными лучами.
Я выдернула руку, и загробный мир стремительно вернулся на круги своя.
– Возможно, я поторопился. – Ямараджа посмотрел на собственные пальцы, из-за которых сквозь мое тело прошла жаркая волна. – Мне надо идти.
Я сглотнула, пытаясь заговорить. Мне хотелось, чтобы он остался и поговорил со мной еще. Одновременно с этим я почувствовала себя беззащитной перед столь стремительными изменениями… я была уязвимой, новорожденной и хрупкой, подобно шраму на своей щеке.
При прощании меня хватило только на кивок, а мгновение спустя я в одиночестве сидела на высокой дюне и ловила ртом свежий воздух. Сияние розового рассвета согревало мою кожу.
– Ну вот, обделалась от страха, – пробормотала я, уставившись на свою ладонь. Чтобы выбросить меня в реальность, хватило лишь одного прикосновения.
Мои пальцы поднялись к губам, и я замерла, впервые за два дня ощущая себя живой. От загробного холода осталась крошечная частица, напоминающая кусочек льда на языке.
Когда я вернулась в мотель, мама почти проснулась. Моя обувь и волосы были в песке, спина взмокла от пота, но душ мог и подождать.
– Завтрак? – спросила я, когда мама открыла глаза.
Она кивнула.
– Наверное, ты умираешь от голода. Ты вчера практически ничего не ела.
Она встала, провела расческой по волосам, и минутой позже мы направились в закусочную. А когда пересекали автостоянку, к мотелю подъехала громоздкая фура и встала на одном из парковочных мест для грузовиков. Урчание двигателя отдавалось в моих ногах, и жар обдувал меня, будто машина являлась чудовищем, которое дышит нам в спину.
– У тебя ошалевший вид, – произнесла мать.
– Не выспалась, – ответила я, проделав кое-какие вычисления. – А может, и наоборот.
– Бедная детка, – нежно сказала она.
Мы зашли в закусочную и изучили местное меню. Мама улыбалась, настолько много я всего заказала. Теперь мой организм действительно пробудился и хотел горячей еды, кофе и того, чтобы жизнь снова стала понятной.
Когда официантка скрылась на кухне, я заметила, что мама разглядывает мои швы на лбу. Потом ее глаза задержались на левой щеке, где после той единственной слезинки, которую я пролила в загробном мире, остался ожог от слезоточивого газа.
Сомневаюсь, что она осознавала, насколько часто туда смотрит. А если она будет так поступать до конца жизни?
Спустя минуту она отвернулась от меня и выглянула в окно.
– Здесь красиво. Нам стоит осмотреть достопримечательности.
– Дюны, что ли?
– Их трудно не увидеть. Зато к северу отсюда есть город-призрак. Он называется Хлорид из-за давнего бума в горном деле. В комнате лежала брошюра, я ее пролистала. Похоже, интересное местечко.
На миг я вспомнила лицо Тома и поежилась.
– Никаких городов-призраков, ладно?