— Вон он, — глазастая Даша ткнула пальцем в сторону переулка, где на несколько секунд мелькнула широкая спина Лобанова. — Туда пошел.
— Тормози, — скомандовал я. — Сидите здесь, я разберусь.
Ну, Сеня, держись — я, конечно, не шаман, но в бубен настучать могу. Все же получилось, все же сложилось, а этому идиоту надо было опять все усложнить. И зачем, непонятно.
Однако в переулке было пусто. Пробежавшись до конца, я оказался на задворках крошечного одноэтажного дома, с небольшим участком и проволочным забором. И что я увидел? Возле дома стояла Сэя, а напротив нее Лобанов, и прямо сейчас они слились в страстном поцелуе!
Это было настолько неожиданно, что я чуть не упал, споткнувшись об какой-то камень. Первая мысль была — Сеня, молодец, отомстил за меня, решил изнасиловать прокуроршу, чтобы ей неповадно было по долгу службы врать. Но более внимательного взгляда хватило, чтобы понять, что все происходит в искреннем порыве чувств. Губы мужчины и женщины двигались, свободной рукой Сэя гладила мощные плечи кузнеца, а он старался забраться своими загрубевшими ладонями под ее форменный синий пиджак. Наконец, ему удалось расстегнуть две верхние пуговицы, и руки скользнули внутрь, сжимая грудь прокурорши под одеждой. Я ожидал, что Сэя сейчас вырвется и залепит ему пощечину, но вместо этого она едва слышно застонала, и подалась вперед, позволяя гладить ее. Оторвавшись от ее губ, Лобанов принялся покрывать поцелуями ее шею — а Сэя откровенно млела, ее глаза за стеклами очков закатились в сладостной неге. Потом она вдруг что-то нетерпеливо прорычала, и снова впилась кузнецу в губы, прижимая его к себе с животной страстью. Наверное, будь они сейчас не на улице, а в помещении с хорошей кроватью и без лишних свидетелей, уже давно бы одежда в разные стороны полетела.
Выйдя из оцепенения, я медленно-медленно сделал несколько шагов, включив заднюю скорость. Но все равно произвел какой-то шорох, заставивший неожиданную парочку испуганно отскочить друг от друга.
— Ты слышал? — Сэя закрутила головой, торопливо расправляя смятый во время грубых ласк синий пиджак.
— Слышал, — кивнул Лобанов. — Кошка, наверное, пробежала. Продолжим?
— Нет, не здесь, нас могут увидеть…. Знаешь, что? Приходи ко мне вечером, как стемнеет.
— Ладно, приду. Будешь ждать?
— Очень.
Еще несколько секунд они смотрела друг другу в глаза, а потом прокурорша развернулась, и быстрым шагом направилась к двери своего дома. Лобанов остался на месте, провожая ее взглядом, и только потом с глупой улыбкой пошел к забору, выходящему в переулок. И замер, как вкопанный, узрев меня.
— Так-так-так… Сеня, ты вконец охренел?
— Маузер… давай вот только без этого, — молодецки перемахнув через забор, он двинулся по переулку. — У тебя Багира теперь есть, а рыжая с этим… Владимиром, а я что, особенный?
— Да без базара, Лобанов. Конечно, ты мужик видный, настоящий русский богатырь, к тебе бабы должны, как мухи на мед слетаться. Но почему именно Сэя? Тебя что, женщины в прокурорской форме заводят? Или ты мазохист?
— Да блин! — вскинулся он. — Нихрена ты не понял, Маузер! Ты же сам это начал!
— Что я начал?
— Ну, ты же меня к ней тогда поводырем приставил. Я, блин, целую неделю в джунглях от нее ни шаг не отходил! Потому что она слепая была, как крот, и беспомощная, как ребенок. Ну, пока мы шли, начали разговаривать, общаться. Я ей анекдоты рассказывал, она смеялась. Даже, блин, спали рядом, чтобы с ней ничего не случилось. И потом… короче, вот так.
Хотя рассказ кузнеца не отличался лаконичностью или художественным изыском, мне этих нескольких предложений хватило, чтобы моментально установить истину. Сэя и Лобанов влюбились друг в друга за время нашего путешествия; в ту ночь, когда я случайно вломился к ней в комнату, Сэя спала и видела чувственный сон, в котором, несомненно, присутствовал ее любимый; и только что она пригласила его к себе домой, чтобы наконец-то удовлетворить свою страсть. Все это осознание шибануло меня с мощностью удара молнии.
— И… и что, у вас все серьезно?
— Не знаю, — пожал плечами кузнец. — Сам понимаешь, блин, она прокурор, а я…
— Пустое место, — закончил я за него. — Ох, Лобанов-Лобанов! И чего тебе на свете спокойно не живется?
— А сам?
— Логично. Ничего, Сеня, не вешай нос. Я свою личную жизнь только с третьей попытки наладил, а уж с твоей как-нибудь разберемся. Помогу, чем смогу, обещаю.