Если умерший был уважаемым человеком, расследование должно быть очень дотошным и его отсрочивают. Покойника помещают в могилу, вокруг которой кладут камни. Считается, что капли крови умершего непременно упадут на камень, который укажет убийцу. Если и этот способ не действует, призывают знахаря. При нем завершается обряд: покойника захоранивают окончательно (это уже вторичное погребение), знахарь же в это время поднимается на небо и спускается оттуда с ветром — так он видит убийцу, размахивающего оружием, и бродящий вокруг дух умершего. Тогда одну кость покойника или перламутровую раковину посылают в группу, к которой принадлежит убийца, и приглашают ее на завершение похоронной церемонии. Приглашенные являются, взяв с собой дары и оружие; церемония завершается битвой, в которой погибает представитель обвиняемой группы.
Конечно, мстили не за всякого умершего, а за тех, чье положение было значимым в социальной группе; дряхлых стариков и младенцев хоронили быстро, без долгих церемоний.
На другом полушарии, на крайнем северо-востоке России, чукчи и коряки также совершали гадание, прежде чем похоронить умершего. Его усаживали перед выходом из жилища, подвешивали на веревочках амулеты из кусочков собачьей или оленьей шкуры и по колебанию веревки пытались определить, как умерший хочет быть похороненным — путем сожжения или положения в землю. Спрашивали умершего и о причине смерти, и о будущем, о грядущей смерти близких и т. п. — ведь он уже пребывает в ином мире и ему известны его тайны.
Не только австралийцы отличались особой подозрительностью в связи со смертью сородича: ордалии и гадания с целью обнаружить убийцу-колдуна устраивали и народы тропической Африки. Довольно часто эти ритуалы завершались очистительной исповедью и повинившегося прощали. Но существовали и более изощренные способы дознания: обвиняемому давали пить ядовитое зелье, вводили в глаза разъедающий сок, усаживали возле костра на горячем камне. Разоблаченному колдуну грозила казнь на костре (как во времена европейской инквизиции), гибель в пропасти или продажа в рабство.
Мы видим, что обычай тризны возникает у наиболее архаичных племен, которые ищут ритуальный способ восстановить социальный порядок, нарушенный смертью. Представители совершенно иной культуры в сходных условиях прибегают к тем же ритуальным средствам, но гораздо более кровавым. В 945 году славянское племя древлян убило собиравшего с них дань русского князя Игоря, и его вдова княгиня Ольга, еще не принявшая крещения, должна была (в соответствии с тогдашним законом — Русской Правдой) мстить за мужа. Ольга позвала древлян на тризну на курган Игоря, велев им сварить много хмельного меда. Когда древляне упились на поминках, княгиня велела своим дружинникам убить их — не желавшие служить князю при жизни древляне должны были стать его рабами на том свете.
По верованиям австралийцев, известным и многим другим народам, дорогой в небо покойникам служит Млечный Путь. Некоторые племена считают, что мертвые восходят на небо по лучам заходящего солнца.
Считается, что до похорон душа умершего продолжает «одушевлять» тело и может управлять им и его отдельными членами. Чаще всего думают, что смерть — результат колдовства иноплеменника. Во время специальных обрядов расследования причин смерти труп может «отвечать» на обращенные к нему вопросы: «двигается» или «соскакивает» с голов несущих его мужчин; волосы дают необходимые ответы, если их дергают или сучат на веретене; те же свойства приписывают трупному запаху и жидкости. У племен аранда и лоритья считалось, что хотя душа после смерти и попадает в загробный мир, но она там очень быстро погибает. Гнаньи же, живущие в Центральной Австралии, полагают, что загробная жизнь дана только мужчинам. У австралийцев не существовало культа умерших предков, хотя и считалось, что умершие могут посещать своих сородичей во сне, предупреждать их об опасности, давать добрые советы. Объектами их культа были мифические культурные герои — тотемы, от которых вели происхождение австралийские кланы. Места, где они умерли — спустились под землю или поднялись на небо, — становились тотемическими центрами и входом в иной мир. Недаром на деревьях, которые растут возле австралийских могил, часто делают мифологические рисунки, повествующие о странствиях первопредков.
Австралийцам известно было и представление о том, что человек сам может быть виновен в своей преждевременной смерти, если он нарушил запрет, особенно в отношении тотема. Страшным преступлением было съедение тотемного животного (или запретного плода); виновный заболевал от того, что съеденный тотем пожирал его самого изнутри; умирая, несчастный издавал крики, подобные крикам съеденного тотема. Поиски пищи были обычным занятием, и нарушить табу было легко. Европейская наука была бессильна перед мистическим предчувствием неминуемой смерти. Нужен был адекватный — ритуальный — подход к больному. Рассказывали, как некий австралиец съел запретную для него змею. Он почувствовал себя плохо, и знахарь, выяснив причину недуга, предсказал больному скорую смерть. Однако он все же смог извлечь змею из умирающего и унес ее прочь. Тогда больной поправился.