Джордано приезжал на её (мамину) кремацию в Гринок, после похорон несколько дней оставался с её родными. Уезжая из Шотландии, Джордано забрал с собой её (мамин) прах и отправился к Неоле Шотт. Проведя в Бате несколько ночей, Джордано попросил Неолу протянуть руки и закрыть глаза. Он вложил ей в руки урну с её (маминым) прахом и спросил, как она думает, что он ей дал. В конце концов он сказал, что передал ей Джилли. И они оба рассмеялись, потому что прах — это не Джилли, они знали: она была много большим, чем её останки. Всё время пребывания в Бате Джордано клал урну с её (маминым) прахом к себе в постель. Прожив у Неолы около недели, Джордано отправился в большой дом в Рейгате, принадлежавший гуру Рампа, и там развеял её (мамин) прах.
Что до меня, то некоторое время назад я понял: чтобы быть собой, мне надо сперва стать ею (мамой) — и чтобы завершить этот процесс, я всё ещё собираю информацию, которая поможет мне полностью пережить её смерть. А до тех пор я остаюсь незаконным сыном Алекса Трокки — почти буквально так. Впервые я прочёл «Молодого Адама» и «Книгу Каина» ещё подростком, а теперь, пожалуй, перечитаю их. Я слишком хорошо знаком и на личном опыте, и по чужим заключениям с тем миром, о котором она (мама) знала то, чего я не знал. Я дружен с несколькими людьми, о которых и не подозревал, что они знали её (маму). Среди них — Бодрийар, который утверждает, что соблазн — это судьба… История повторяется снова, первый раз как фарс, второй — как трагедия. В.К.-У.[222] Совершенство самоубийства — в его двусмысленности. Нет начала, нет конца, эта история бесконечна…
