Теперь, когда Джордано снова был рядом, мне стало намного легче жить — особенно ещё и потому, что мы оба понимали: смертный приговор, висевший над его головой последние восемнадцать лет, наконец отменён. Летом 1972 года у нас с Джордано были и светлые, и тёмные полосы. То мы целыми неделями ничего не делали, только ширялись и закидывались, то, несмотря на то, что мы так и не смогли до конца отказаться от наркотиков, тем не менее, были периоды, когда мы полностью сосредотачивались на Боге. В ноябре того года церковь Божественного Пробуждения заказала чартерный авиалайнер-гигант, чтобы доставить несколько сотен последователей учения из Лондона в ашрам совсем рядом с Бомбеем, где мы смогли бы сделать восходящий рывок по пути духовного совершенствования в Божественном присутствии Его Светлости гуру Рампа. За эти восхитительные недели в Индии в конце 1972 года Джордано произвёл на Избранных впечатление гораздо более сильное, чем я. Так что в середине декабря я вернулась в Лондон, а Джордано принял приглашение отправиться в Техас с Рампа и его Внутренним Кругом. А вскоре после того, как они прибыли в Соединённые Штаты, Рампа попросил Джордано организовать миссию его учения в Гонконге. Рампа выдал Джордано билет на самолёт в один конец до этой британской колонии, и до лета 1975 года я больше не видела своего любимого.
Огромным несчастьем для меня было то, что в январе 1973 года Левер снова настиг меня. Меня швырнули в ту самую комнату для допросов, где изнасиловали и избили так жестоко, как никогда более. Не знаю, сколько человек меня трахали, но их было много, я сбилась со счёта. После того, как копы получили своё удовольствие, меня долго избивали, в том числе и ногами. Наконец поставили на четвереньки, и Левер, занимаясь содомией, велел одному из своих дружков сломать мне правую руку. Выйдя из больницы, я уехала в Гринок, чтобы поселиться в квартире родителей и там оправиться. Мне больше не к кому было обратиться и некуда было идти. Родным я сказала, что попала в аварию. Открыть им правду было слишком стыдно. Отец был болен, у него был рак, от которого он и умер в следующем году. Маму одолевало старческое слабоумие, но двое из моих братьев по-прежнему жили с ними — они заботились и обо мне, пока я окончательно выздоравливала. Следующие два года я прожила, мотаясь между Лондоном и Шотландией. Я боялась надолго оседать там, где Левер мог бы меня обнаружить. Приезжая в Лондон, я чаще всего останавливалась у друзей Джордано, занимавших пустующую квартиру в Хитер-Грин. В то время я предпочитала без нужды не выбираться за пределы юго-восточного Лондона — это было достаточно далеко от Ноттинг-Хилла, территории Левера. Однако от случая к случаю я бывала в Вест-Энде, чаще всего — для встреч с клиентами. Это были тяжёлые времена — но те, что последовали за ними, были гораздо хуже.