Мишель впервые летела первым классом. Просторный салон, удобные кожаные сиденья, бар, телевизор — все располагало к приятному и комфортному отдыху. Молодая женщина украдкой поглядела на своего спутника. Дэмьен полулежал в кресле, откинув голову и закрыв глаза. Мишель никак не могла оторвать взгляда от красивого мужественного лица, изучая и любуясь каждой его черточкой. Как жаль, что этот мужчина и в самом деле не мой жених, с легкой грустью думала она.
Впрочем, что толку мечтать о несбыточном, одернула себя Мишель. Когда Дэмьен и я выполним поставленную задачу, наши пути разойдутся, причем навсегда. Скорее всего через год он забудет даже мое имя, и то же самое придется сделать мне.
Но разве можно забыть человека, от одного присутствия которого бросает то в дрожь, то в холод? Забыть его поцелуи, ласки, объятия? Неужели мне вновь суждено влюбиться в мужчину, которому я совершенно безразлична?
Однако стоит ли сокрушаться о несбыточном? Если я и не смогу забыть Дэмьена, то это только моя проблема. Слабость, которую стоит похоронить в самом дальнем уголке сердца, чтобы не потерять хотя бы остатки самоуважения.
Андалусия встретила Мишель потоками ослепительного солнечного света. На небе не было ни единого облачка. Как Дэмьен и говорил, в аэропорту их уже ждал автомобиль. Поскольку машину вел шофер, Блейдстоунс расположился на заднем сиденье, рядом с Мишель.
С каждым оставшимся позади километром молодая женщина все острее ощущала смятение и тревогу. Умом Мишель понимала, что ложь, на которую она согласилась, — во благо. Однако если Дэмьен не выказывал по данному поводу ни малейшего беспокойства, сердце Мишель сжималось от стыда и страха.
— Мне кажется, я не смогу пройти через это, — наконец шепнула она Дэмьену.
— Не волнуйся, шофер не понимает по-английски, — ответил он. — Помни, обратной дороги нет. Поздно менять решения.
— Я и не меняю. Я просто… не могу!
Дэмьен обеспокоено взглянул на спутницу.
— Постарайся пересилить себя, дорогая. Во имя человеколюбия ты должна…
— Ты только и можешь, что рассуждать о человеколюбии! — перебила его Мишель. — Если бы тебе не пришла в голову идиотская мысль придумать себе несуществующую невесту, мне бы сейчас не пришлось мучиться угрызениями совести!
Шофер начал встревожено поглядывать на пассажиров в зеркало заднего вида. Заметив это, Дэмьен обратился к нему по-испански, после чего тот заметно успокоился и вновь сосредоточился на дороге.
— Что ты ему сказал? — полюбопытствовала Мишель.
— Будто моя очаровательная невеста только сейчас узнала, что я забыл купить подарки родителям, и ужасно разозлилась на меня за это. Мишель, ты можешь говорить все, что угодно, но постарайся следить за интонациями голоса при посторонних, — отчитал «возлюбленную» Дэмьен, не забывая старательно улыбаться. Помолчав, он продолжил: — Признаюсь, виноват. Но так как машину времени еще не изобрели, мы все вынуждены мириться с совершенными нами ошибками, и ничего тут уж не поделаешь. И помни, ты согласилась пойти на обман ради умирающего человека, а не ради меня. И я всю жизнь буду благодарен тебе за принесенную жертву.
— Знаю, — жалобно протянула Мишель. — Но почему ты выбрал меня, а не какую-нибудь другую девушку? Никогда не поверю, что тебе действительно больше не к кому было обратиться.
— И все же это правда. — Дэмьен взял Мишель за руку, и на этот раз молодая женщина ее не отдернула. — Не буду отрицать, у меня в самом деле широкий круг приятельниц. Однако подавляющее большинство из них — пустышки, самодовольные, эгоистичные куклы. С ними можно говорить о тряпках, но бесполезно — об этике и сострадании. Они с радостью согласятся сходить в ночной клуб или ресторан, но ехать черт знает куда, чтобы помочь умирающему, — увольте! Если бы какая-нибудь из них и согласилась бы помочь, то только при условии, что я обязуюсь по-настоящему на ней жениться. И если бы не ты, я был бы вынужден пойти на этот шаг, лишь бы мой отец мог умереть спокойно. Так что, Мишель, ты действительно моя последняя надежда. — Заметив, какое впечатление произвели его слова на молодую женщину, Дэмьен ласково потрепал ее по щеке и с улыбкой произнес: — Если у водителя и оставались какие-то сомнения на наш счет, то мой проникновенный монолог их бесследно развеял.
Мишель слабо улыбнулась в ответ.
— Ни капельки не сомневаюсь. Теперь ясно, почему тебе пришлось решиться на это. И я постараюсь сделать все, что окажется в моих силах.
Ради твоего отца, конечно, но прежде всего ради тебя самого, мысленно добавила Мишель. Потому что я люблю тебя, Дэмьен. Люблю глубоко, пламенно, всей душою. Люблю, как никого не любила прежде. И пусть моя любовь останется безответной, пусть ты никогда не узнаешь о ней, но я никогда не пожалею, что отдала сердце человеку, готовому принести себя в жертву ради умирающего отца.