Они подъезжали к Апиа, столице Западного Самоа. Столица напоминала деревушку восьмидесятых годов прошлого века, из вестернов.
Заасфальтирована была только улица, ведущая в порт.
...На три четверти пустой «DC-3» приземлился прямо на траву. Аэропорт представлял собой всего-навсего хижину, крытую толем, в которой было жарче, чем на улице. На Паго-Паго отбывал только один самолет в день, и то, когда позволяла погода.
Полдесятка белых пассажиров сразу оказались в парильне. Самоанский таможенник, радостно кудахтая, набросился на чемодан соседа Малко, наполненный канцелярскими принадлежностями. Он требовал не больше не меньше, как отдельную декларацию для каждой мелочи. Работая в таком темпе, он бы не закончил и к сезону дождей.
Когда Малко покидал таможню, служащий плакал. Для него все закончилось слишком быстро. Самоанцы, как правило, встречали туристов надменным молчанием. Проводя жизнь в полнейшей автаркии, они предпочитали оставаться в стороне от прогресса. Это им блестяще удавалось.
Немцы, некогда оккупировавшие город благодаря капризу истории, не оставили там ничего, кроме голубоглазых байстрюков и госпиталя, способного посрамить гарлемские бидонвилли. Туда попадают с насморком, а выходят с проказой.
Такси затормозило у отеля. Это был единственный отель в Апиа, нечто вроде семейного тропического пансиона. Он находился прямо напротив порта, окруженный канавами со стоячей водой – просто комариный рай.
Малко сам отнес в номер свой чемодан и попросил показать дом, где находился Совет старейшин, – верховный орган правления на Западном Самоа. Администрация крошечной республики располагалась там же. Однако никто там не знал, где находится Ким Маклин.
Здесь было гораздо жарче, чем на Паго-Паго. За вершины холмов цеплялись огромные облака, готовые вот-вот разразиться дождем. Малко не счел нужным взять такси, поскольку здание находилось меньше чем в четверти мили от отеля. Но уже через три минуты ходьбы он истекал потом. Если учесть, что для солидности он приоделся в черный костюм...
Корпус мира не имел в Апиа никакого постоянного представительства, и найти Кима Маклина было нелегко. Малко уже опросил весь персонал отеля, но никто здесь даже не слышал ни о каком Корпусе мира.
У самоанца было испещренное пятнышками оспы лицо, большой покатый лоб и немыслимо курчавые волосы. Узнать, какой пост он занимает в худосочной островной администрации, было невозможно.
– Вы состоите в Корпусе мира? – спросил он, изучив бумаги Малко.
Этот вопрос был ни к чему, поскольку Малко, согласно удостоверению, состоял в госдепартаменте. По выражению лица собеседника он понял, что совершил оплошность, официально настаивая на розыске Кима Маклина. Но времени исправляться уже не было.
– Не совсем, – ответил он.
Лицо самоанца каменело по мере того, как он тянул Малко бумаги через деревянный стол.
– В таком случае не вижу, чем я могу быть вам полезен. Мистер Маклин приглашен нашим правительством и зависит только от него. Единственное, что вы можете сделать, – это написать ему письмо, и мы его отправим.
Малко чувствовал, что его терпение тает, как мороженое под солнцем.
– Ким Маклин является свидетелем по важному делу, интересующему Службу безопасности Соединенных Штатов, и мне хотелось бы с ним встретиться.
Такое впечатление, что на самоанца упала сороконожка. Он вскочил и стал тыкать в сторону Малко грязным указательным пальцем.
– Служба безопасности Соединенных Штатов! Вы шпион! Нам на Западном Самоа не нужны шпионы! Мы живем в мире со всеми...
Не обращая внимания на протесты Малко, он позвонил, и несколько мгновений спустя появился рослый самоанец в хаки. Он слегка волочил ногу. Лицо его было совершенно сонным. Самоанский функционер указал на Малко. Охранник лениво кивнул, почесывая босой ногой левую щиколотку. Функционер набросал несколько строк на листке бумаги, с феноменальной быстротой прихлопнул печатью и протянул его Малко.
– Вот приказ о вашей депортации, – с апломбом произнес он. – Отныне вы находитесь под охраной сержанта Тутуилы. Я зарезервирую вам место на завтрашний самолет до Паго-Паго. До тех пор вы будете пребывать под наблюдением в вашем отеле. Сержант Тутуила отвечает за вас головой. Члены нашего правительства заявят письменный протест против такого беспардонного вмешательства в наши внутренние дела.
«При условии, что вам удастся уговорить их слезть со своих деревьев», – подумал Малко, задыхаясь от гнева.
Функционер-самоанец проводил их до дверей, и Малко очутился на улице один на один со своим надзирателем. Тот широко улыбнулся:
– Жарко, правда?
У него был сносный английский, он не имел при себе никакого оружия и казался довольно безобидным. Малко угостил его сигаретой, и они остановились на углу пыльной улочки, чтобы выпить «Пепси-колы».
– Завтра ты улетаешь, – сказал сержант.
– По всей вероятности, – отозвался Малко.
Тутуила покачал головой.
– Жаль, можно было бы пойти завтра вечером на бал.
Странный надзиратель. Они направились в отель. Сержант устроился на скамеечке у двери, а Малко вошел к себе в номер.
Надо было разыскивать Кима. Внезапно в голове Малко всплыл разговор в такси. Мормоны! Они на этом острове повсюду. И, конечно, знают, где найти белого. Главной задачей было сбежать из отеля. Единственная на Западном Самоа дорога шла вдоль берега, а его центральная холмистая часть была увита тропами, приемлемыми разве что только для джипа. Ну и, конечно, никаких телефонов.
Малко решил, что вечер – наилучшее время, чтобы сбежать от своего стража. Но он пока еще не знал, как. К счастью, таксист-новозеландец показал ему здание, где помещалась миссия мормонов. Благодаря фотографической памяти Малко не придется долго ее искать. Потом все будет в руках судьбы. Но он не покинет Западный Самоа, не повидав Кима.
Ночь, как и везде в тропиках, опустилась за несколько минут. Малко проснулся в темноте. Было семь часов. Хотелось пить, и он направился в бар. Там было пустынно. Проглотив порцию кока-рома – местной отравы, – Малко зашагал к двери, чтобы повосторгаться заходом солнца на Тихом океане.
«Сторож» был там. Прислонившись спиной к стене, он оживленно болтал с туземной красоткой. Красотка была босиком, завернутая в бубу, с довольно приятным лицом под высокой курчавой шевелюрой. Она передразнила «сторожа», широко улыбнувшегося Малко.
Малко вдруг осенило. Подойдя к этой парочке, он незаметно сделал знак сержанту Тутуиле. Тот немедля подскочил. Красотка невозмутимо демонстрировала выпяченный живот и торчащие под бубу соски высоких грудей, словно выточенных из железного дерева.
Малко заговорщически шепнул:
– Мне нравится твоя подружка. Как ты думаешь, может...
Понимающая улыбка осветила крупное лицо самоанского сержанта.
– Да, она очень красивая, – гордо сказал он.
Малко торжественно согласился.
– Ты думаешь, это можно устроить?
Сержант звучно расхохотался.
– Подожди, я у нее сейчас спрошу.
В конце концов, имеют же право приговоренные к смерти на рюмочку рома...
Малко ожидал окончания дискуссии, прерывавшейся взрывами смеха. Красотка украдкой поглядывала на него, словно приценивалась. Подошел развеселившийся самоанец.
– Она хочет за десять долларов США. Но я хочу тоже.
Малко сделал вид, что колеблется.
– Дороговато...
Молодая самоанская республика уже штамповала свои деньги, но они стоили не больше, чем бумага, на которой их печатали, поскольку за ними гарантировалось обеспечение в виде кокосовых орехов и пальмовых крыс. Один доллар официально обменивался на поражающий воображение ворох бумажек. То, что требовалось от Малко, было фантастической суммой для Апиа.