Это норма. А у меня было исключение. Боря замечал даже новые носочки, не говоря о чем-то более крупном. Ни одна моя обновка, а уж прическа и подавно, не могла проскочить мимо его внимания.
— Галочка, нарисуй глазки. — Значит, я плохо выгляжу.
— Галочка, посмотрись в зеркало. — Значит, я разлохматилась.
— Лучше надень брючки, — предпочитал видеть меня в брюках.
Я никогда не обижалась на такие просьбы, понимая, что это не придирки, а внимание и интерес, тем более что непременно каждый раз после такой просьбы или после удачного обеда, или просто без повода Боря протягивал мне руку, чтобы я вложила в нее свою, и произносил иронично-торжественно:
— Дай поцеловать ручку, благородная женщина!
Совсем недавно, в последний год своей жизни, поцеловав руку, добавил строки, которые, хотя и шутливо, говорят о многом:
Теперь мои подруги говорят мне, как я сберегла, сохранила в себе, даже приумножила душевные качества, растраченные ими на праздные разговоры, ссоры и дрязги на работе.
Да, мой муж уберег меня от соприкосновений с темной стороной жизни.
И не только с ней.
Быть может, в предчувствии своего ухода, а может, просто заботясь обо мне, буквально в последний год решил поменять всю устаревшую технику, начиная от телевизора, стиральной машины, кончая автомобилем. «Я спокоен. У тебя все новое, тебе не придется заниматься ремонтом». И это — сидя дома в инвалидном кресле. Интернет, покупка с доставкой на дом. Даже покупку машины он организовал так, чтобы это было недалеко от дома, чтобы сразу и на учет поставить. Мне оставалось только поехать и забрать то, что уже выбрано им.
«У тебя должно быть все…»
Собирался пристроить к дому зал, где бы можно было устроить постоянную экспозицию моих картин и фотографий. Не успел.
А у меня на сердце горечь от одного воспоминания. В этот же последний год я слышала его сетование: «Неужели мне так и придется умереть под этим потолком?»
Дело в том, что как раз над спальней находятся водяные баки — у нас собственное водоснабжение. Вода идет самотеком. Как сказал однажды наш друг-немец, моясь под душем: «У вас гомеопатический душ».
Был случай, когда не сработало реле отключения водяного насоса и вода, перетекая через край бака, облила потолок, нарисовав на нем фантастические разводы. Я не решилась на ремонт, оберегая покой мужа.
И вот теперь уже я, лежа под этим же потолком, как рефрен повторяю те же слова: «Неужели я тоже умру под этим потолком?»
Скажу, что по прошествии двух лет я решилась на ремонт. Каждый знает, что это такое, да еще в старом и старинном доме…
Уж и не знаю, одобрил бы Боря мое начинание? Мне кажется — хоть я и не суеверна, — что я словно получаю от него указания: как я должна жить…
…Я понимаю, наш союз был в какой-то степени исключением из правил, хотя таких исключений бывает немало.
Надо было, чтобы мы оба, пройдя через разнообразные жизненные коллизии, оценив свои ошибки, не повторили их. Чтобы Борис все продумал, а я согласилась с его предложениями, одним из которых было — отказ от притязаний на собственную карьеру. (Попросту говоря — бросить работу.) Мне, правда, она и не угрожала. Я сделала «карьеру», став женой Бориса Заходера. В этом смысле она состоялась.
Я думаю, что за долгие годы совместной жизни мы стали как бы единым организмом. Дело доходило до абсурда. Если заболевал муж, то и у меня начиналось непременно нечто подобное. Понятно, если мы заражались гриппом, но чтобы начинали болеть те же суставы или какие-нибудь органы, что и у него? Я словно проверяла его болезнь на себе. «Почему ты прихрамываешь? — спрашивал он. — Ведь ноги болят у меня». Бориса это иногда сердило, но чаще смешило. «Ты что, нарочно меня огорчаешь?» — говорил он, пытаясь скрыть улыбку. Если ему надо было сбрасывать вес, я вместе с ним садилась на ту же диету, хотя не очень нуждалась в этом. Я должна была пройти вместе с ним это испытание, чтобы понять, где граница, через которую мы не должны переступить, — не переусердствовать.
Из моего дневника.
«13 ноября 1999 г.
Посмотрела в окно, и почему-то всплыли стихи: „Славная осень, здоровый, ядреный воздух усталые силы бодрит…“ Стала вспоминать забытые строки, почти все вспомнила. Боря в это время, искупавшись, вышел из ванной. Я ему сказала про стихотворение, а он мне в ответ:
— Ты, наверное, слышала, что я его утром тоже читал вслух. Я еще восхитился словом „ядреный“.
— Нет, я ничего не слышала, я была в кухне и глядела в окно на птичек.