Буквально несколько дней назад забарахлил мой компьютер. Приехал специалист. Он не знал, в чей дом попал, но как только увидел портрет хозяина и понял, чей компьютер исцеляет, сказал, что не хочет брать деньги за работу.
Эти милые люди увозят из нашего дома еще и его книги — увы, лишь с моей подписью.
Маша, внучка нашего соседа-математика, вспоминает Бориса Владимировича со слезами, хотя уже скоро два года, как его нет, что для шестилетней девочки очень большой срок. «Неужели больше никогда не будет Бориса Владимировича?» — плачет девочка.
И прав Кады-Мады, персонаж столь любимых писателем считалок:
Не буду приводить всю сказку, но конец ее подскажет проницательному читателю многое:
Вот так, подобно этому чудаку Носорогу, поэт удалился в «чащу лесную» на тридцать пять лет, до конца своей жизни. Встретившись с «птичкой Калау», не разминулся с ней, а подружился и прожил, не побоюсь сказать эти слова, вполне счастливо всю оставшуюся жизнь.
Купив себе маленький домишко, выбрал комнату с видом на березы и сирень, поставил большой письменный стол и сел за работу.
Кончились его поездки в дома творчества, посещения Дома писателей, выступления на разных площадках перед читателями через «общество по распространению знаний».
Я, которая знала его около сорока лет, до сих пор не понимаю, почему люди говорят, что у него был трудный характер. Это не плохой или тяжелый характер — это охрана чувства собственного достоинства, я бы сказала, аристократизм духа.
Почему людям свойственно желание увидеть в первую очередь сходство с собой, а не отличие? Найти изъян, который позволил бы им почувствовать себя выше?
Вспоминаю передачу одной радиостанции, которой я благодарна за слова прощания в день смерти поэта, однако даже они не обошлись в интервью с его друзьями без того, чтобы не задать тот же навязший в зубах и несправедливый вопрос о его характере. Какой характер проявили сами корреспонденты, задавая такой вопрос в день его смерти?