Я понимаю, насколько сильной была Тесс, чтобы противостоять мне, чтобы справиться с Ирен, мучившей ее долбанные годы.
— Я так чертовски сожалею о тех случаях, когда угрожал тебе, — шепчу я, мой голос хрипит от сожаления. — Я сожалею, что грубо обращался с тобой и заставлял подчиняться мне. Я не знал ни о тревоге, ни о жестоком обращении.
Господи, прости меня.
— Пожалуйста, прости меня. — Я прижимаюсь поцелуем к повязке, резкий запах антисептической жидкости наполняет мои ноздри. — Если ты не сможешь, я не знаю, что мне, блять, делать.
Проходит несколько минут, прежде чем Тесс успокаивается настолько, чтобы прошептать:
— При условии, что ты не сделаешь этого снова.
— Никогда. — Я отстраняюсь, осторожно укладывая ее голову на подушку. — Я обещаю.
Ее язык нервно высовывается.
— Как ты узнал?
— Запись с камер наблюдения. Я еще не видел, что произошло. — Я все еще крепко держу ее за руку, не в силах отпустить. — Расскажи мне все.
— Я был в туалете…
Я качаю головой.
— Нет, Тесс. Начни с самого начала. Когда тебе было восемь.
Ее лоб морщится, к глазам подступают свежие слезы.
— Ирен ненавидела меня. Я не знаю почему. С того момента, как мы переехали к ним, она просто… ненавидела меня. Я думаю, что некоторые люди просто рождаются злыми, и она была одной из них.
Я терпеливо жду, когда она продолжит, зная, что это может быть нелегко для нее.
— Она била меня, толкала меня повсюду… и ей это нравилось.
Когда Тесс рассказывает о своем прошлом, и одна ужасная история за другой слетают с ее губ, ненависть, не похожая ни на что, что я чувствовал раньше, наполняет мою грудь. Мое гребаное сердце разрывается при мысли о том, насколько она была уязвима, и никто, блять, ей не помог.
Как бы сильно я ни любил Тесс, я ненавижу Ирен.
Когда я слышу голоса за пределами комнаты, я прижимаю палец к губам Тесс, чтобы заставить ее замолчать.
— Не говори ни слова об Ирен полиции. С ней буду разбираться я. Придерживайся истории о том, что ты потеряла равновесие.
Как только открывается дверь и в комнату входят двое полицейских, Тесс кивает.
Правоохранительным органам нет места, когда дело касается мафии. Мы сами решаем такие вопросы.
Всегда решали. И всегда будем.
Глава 33
ТЕСС
Первый день — сплошная неразбериха. Я сплю больше, чем бодрствую.
Сказав полиции, что это моя вина, Николас разобрался с ними.
Он не отходил от меня ни на шаг. Если только не для того, чтобы сходить в туалет, он у моей постели, присматривает за мной, как ангел мщения.
На его челюсти темная щетина, густеющая с каждым часом. Сегодня он выглядит на тридцать шесть, прошедшие сорок восемь часов сказались на нем.
— Тебе нужно немного отдохнуть, — говорю я, шевеля пальцами в его крепкой хватке. — А мне нужна циркуляция крови в руке.
Он отпускает меня, только чтобы положить руку мне на бедро. Глядя на меня, он пару раз моргает, затем спрашивает:
— Почему ты не рассказала мне об Ирен?
Я пожимаю плечами, старый знакомый страх разливается по моим венам.
— Что было то, то было.
— Тереза. — Его тон жесткий и не подлежит обсуждению. — Почему ты не рассказала мне о Ксанаксе? Почему ты хранила от меня так много секретов?
Я снова пожимаю плечами.
— Я не думала, что тебе нужно знать.
Николас качает головой, черты его лица напрягаются от чего-то похожего на сердечную боль.
— Как ты могла такое подумать? Мне нужно знать о тебе все, Тереза. — Он поднимает руку к моему животу, выражение его лица становится нежным. — Пришло время тебе понять, что ты самое важное в моей жизни.
Мое сердце колотится в груди, а затем ускоряется.
Другой рукой он нежно проводит по бинтам вокруг моей головы.
— Я женился на тебе, потому что влюбился в тебя.
Святое дерьмо. Правда?
Не сводя глаз с Николаса, я не знаю, что сказать. Тепло разливается в моей груди, когда я смотрю на человека, который раньше превращал мою жизнь в ад.
— Я люблю тебя, — снова признается он, затем усмехается, бросая на меня недоверчивый взгляд. — В одну минуту я все еще хотел придушить твою хорошенькую шейку, а в следующую, — он качает головой, — я оказался в неизведанных водах. Безумно, глубоко, одержимо влюблен в тебя.
Я с трудом перевариваю его признание.
— Почему?
— Почему я влюбился в тебя? — Николас встает и садится на край кровати. Положив руку на мое бедро, он наклоняется ближе. — С того момента, как мы встретились, ты держала меня так, что я просто не мог избавиться от тебя. И теперь, когда я знаю, сколько тебе, должно быть, стоило выстоять против меня, Христос, это просто заставляет меня любить тебя еще больше. Ты такая чертовски храбрая и сильная, Тесс.
Во мне закрадывается неуверенность. После удара, который нанесла мне Ирен, я не смогла загнать их обратно в темную дыру.
— Но… — Я делаю глубокий вдох, отводя от него глаза. — Почему ты находишь меня физически привлекательной? — Я чувствую себя глупо, задавая этот вопрос, но мне отчаянно нужно услышать его ответ.
Уголок рта Николаса приподнимается в горячей ухмылке.
— Во-первых, твоя чертовски сексуальная задница, достойная порнозвезды. Это моя погибель. — Его зубы прикусывают нижнюю губу, и мои яичники угрожают самопроизвольно воспламениться. — Ты чертовски изысканна, Тереза. В тебе нет ни одного дюйма, который бы меня не устраивал.
Видеть желание в его глазах, слышать жар в его голосе — действует как успокаивающий бальзам на мою израненную душу.
Открывается дверь, и входит Афина с сумкой для ночевки.
— Привет. — Она улыбается своему брату, прежде чем посмотреть на меня. — Как ты себя чувствуешь?
— Лучше. — Я начинаю садиться, и Николас переводит меня в сидячее положение. Он прижимает меня к своей груди, взбивает и поправляет мои подушки, затем осторожно откидывает меня назад.
Этот мужчина.
Он был таким заботливым и любящим, что поразило меня.
— Я принесла тебе кое-что из твоей одежды, — говорит Афина, затем, указывая на туалет, спрашивает. — Хочешь, я помогу тебе принять душ и переодеться?
— Я сделаю это, — Николас немедленно вскакивает. Он просовывает свои руки под меня, затем мне приходится ухватиться за его шею, когда он поднимает меня с кровати и прижимает к своей груди — будто я принцесса.
Меня несут в туалет и опускают на унитаз. Не в силах сдержать улыбку, я смотрю, как Николас открывает краны, а затем идет забрать сумку у ухмыляющейся Афины.
— Я принесу кофе, — говорит она, прежде чем выйти из комнаты.
Николас заходит в туалет и, закрыв за собой дверь, ставит сумку на пол.
Я не могу перестать смотреть на него, когда он открывает сумку, доставая мои личные вещи. Я замечаю, что Афина также упаковала кое-что из его одежды.
Глава мафии, самый страшный человек, которого я знаю, в настоящее время суетится вокруг меня.