Я снимаю свой ключ от бутика с кольца ключницы и бросаю ей.
— Спасибо, но я скорее буду жить в своей машине, чем работать на тебя ещё хоть одну минуту. С меня хватит!
Повернувшись на новых модных каблуках, я выскочила из магазина. Я должна чувствовать себя дрянной сукой, но всё, что я чувствую, — пустоту. Ничто не имеет значения без Дивиака, моего большого, немного упрямого, сексуального, инопланетного дикаря.
Глава 19
ДИВИАК
— Вурайзен, отчёт.
Котцер забирает у меня коробки с «Диаскоком», переправляет их к Ченсену, в машинное отделение. Вурайзен отходит от моего капитанского места, предоставляя его мне.
— Сэр, кусок детрита ударил бустер. Половина нашего оставшегося топлива была потеряна, прежде чем Ченсен устранил утечку.
— Как это случилось? — спрашиваю я спокойно, игнорируя любопытный взгляд моего первого помощника.
Обычно я так себя не веду, я впадаю в ярость, проклинаю Вселенную и требую ответственности, но огонь, бушевавший во мне вчера, погас. Я здесь, но только во плоти. Моё сердце и душа остались на Джордь.
— Сэр, это я виноват, — говорит Эйкотолаен, поворачиваясь на своём месте. Встаёт, расправив плечи и высоко подняв голову. — Я опустил наши щиты на мгновение, чтобы прокалибровать их для посадки на поверхность. Я с осторожностью проверял мусор, прежде чем сделать это, сэр, но пропустил очень маленький кусок, размером не больше моего кхлока. Прошу прощения, сэр, и я готов принять любое наказание, которое вы сочтёте необходимым.
Пот собирается вдоль хребта на лбу, когда Эйкотолаен ждёт, пока я взорвусь. Всё, что я ощущаю, — это глубокую грусть. Я не хочу наказывать одного из лучших навигаторов, с которым я когда-либо работал. Кроме того, выговор молодому байку не заполнит наш топливный резервуар.
— Это была чистая ошибка, Эйкотолаен. Садись и не позволяй этому повториться, что бы ни происходило.
Молодой байк бросает на меня удивлённый взгляд, а потом поспешно возвращается на свой пост.
— Ченсен, каков наш топливный статус?
Напряжённый голос инженера прорывается сквозь витиек.
— С возвращением с наземной миссии, сэр, у нас чуть более половины того, что нам абсолютно необходимо, чтобы посадить «Никс» на поверхность.
— Есть ли у нас возможность перенестись на планету, чтобы получить больше топлива?
— Более чем достаточно, сэр.
Меня охватывает дрожь. Когда понимаю — чрезвычайная ситуация под контролем, я найду Жасмин и пойму её. А она поймёт меня, должна понять. Я не могу вынести эту пустоту внутри себя. Невозможно жить и быть мёртвым внутри.
— Ещё три груза, которые вы принесли, дадут нам возможность приземлиться. То есть, если мой ремонт на бустере продержится.
— А если нет? — тишина эхом проходит через мостик.
— Сделаем всё возможное.
— Понятно, Ченсен.
Вурайзен приближается ко мне и, сохраняя свой голос тихим, спрашивает.
— Капитан, я могу узнать, где ваша амавар?
Новая порция боли разрывается во мне при упоминании Жасмин. Старый я — набросился бы в гневе, но новая версия меня едва может дышать от агонии. Во мне вдруг открылось сочувствие к тому, что Вурайзену приходится каждый день страдать без своей амавар. Игнорируя вопрос своего первого помощника, я начинаю решать задачи, непосредственно стоящие передо мной в данную минуту.
Я понятия не имею, сколько времени прошло, но мы успели провести шквал двойной проверки, и каждая система, особенно жизнеобеспечения, отлажена и функционирует, и любая непосредственная опасность устранена. Вся эта деятельность помогает мне отвлечься от мыслей о Жасмин, но незначительно.
— Капитан, — говорит Вурайзен, когда последняя система проверена, вырывая меня из воспоминаний о Жасмин на моих руках. — Возможно, сейчас самое подходящее время для возвращения на поверхность для получения большего количества топлива.
Я торжественно киваю, и Энтирэн поднимается со своего места, чтобы присоединиться ко мне. Вурайзен поднимает руку.
— В одиночестве, сэр. Боюсь, мне нужна помощь Энтирэна, чтобы отправить отчёт в Синдикат, а Котцер поможет инженеру Ченсену.
— Тебе не нужен мой ч…, — Энтирэн прерывает свой протест из-за рычания Вурайзена. — О, верно! Да, я должен остаться.
Ни один из них не встречает моего взгляда, все сосредоточились на своих приборных панелях. Капитаны не выказывают слабость перед командой, но их жест согревает мне душу.