— Осторожно, Элли, — шепчет он, и, даже когда я борюсь со слезами от боли, мое сердце екает от того, как он произносит мое имя.
Что бы ни было в зеленой пасте, оно начинает печь, и я снова кричу. Я хочу выдернуть руку и стереть пасту, но знаю, что любое движение только усугубит боль.
— Успокойся, дитя, — говорит Мони. — Ты не сможешь исцелиться без боли. Возможно, это то, что ты не сразу осознаешь, м?
Она на мгновение заглядывает мне в глаза, и мне кажется, что она смотрит прямо в мою душу. Я вздрагиваю, и это чувство проходит, жжение начинает ослабевать, мой локоть словно онемел под пастой.
Мони снова осматривает его, удовлетворенно напевая от того, что видит. Затем она тянется за куском чистой материи, умело складывая его в гораздо лучшую перевязь, чем та, что была у меня. Она прикрепляет ее на место, и я снова могу ясно мыслить, не отвлекаясь на боль.
— Спасибо, — говорю я, и она просто улыбается и кивает мне.
— Подумай о том, что я сказала.
Мони протягивает Терексу немного мази, чтобы он намазал мне ноги, как только я их вымою, а потом я смотрю, как приводят в порядок остальных. У Вивиан был глубокий порез на спине, о котором она никому не сказала, а колено Невады распухло вдвое больше обычного. У Алексис вывихнута лодыжка, но к тому времени, как мы покидаем кради целительницы, все мы чувствуем себя намного лучше, чем когда впервые вошли сюда.
Терекс ждет, пока остальные удаляются на несколько метров, а затем притягивает меня ближе.
— Я хочу, чтобы ты спала в моем кради, крошечная самочка. Что нужно сделать, чтобы это произошло?
Я напрягаюсь.
— Ты что, смеешься надо мной?
Терекс хмурится.
— Не понял. Я просто не хочу выпускать тебя из виду. Ты останешься со мной?
Я отстраняюсь, внезапно приходя в ярость.
— Это Вивиан тебя подговорила? Что она пообещала?
Он сердито смотрит на меня.
— Хватит! — рявкает он.
Я моргаю, отступая назад.
— Ты ведешь себя странно, вероятно, потому, что устала и тебе больно. Я готов быть терпеливым, но ты будешь спать там, где я смогу тебя видеть.
Я моргаю, глядя на него, совершенно сбитая с толку. Мир вращается вокруг меня, и я так устала, что, должно быть, у меня галлюцинации.
Терекс воспринимает мое молчание как согласие, и снова одаривает меня своей крышесносной улыбкой.
— Пойдем, самочка, я накормлю тебя, и ты поспишь.
Его голос низкий и довольный, и я погружаюсь в него, когда он ведет меня к своему кради, в то время как я практически сплю на ходу, следуя за ним. Только когда он открывает занавес своего кради и жестом приглашает меня внутрь, я замираю.
«Что я здесь делаю?»
Терекс смотрит на меня.
— Элли?
— Не думаю, что спать здесь — это хорошая идея.
— Я не причиню тебе вреда, крошечная самочка. Клянусь честью. Я просто хочу видеть тебя в безопасности и довольстве этой ночью.
— Терекс…
— Чего ты хочешь? Я заключу с тобой сделку.
Я пристально смотрю на него. Я хочу его. Я хочу чувствовать, что это не сон, и такой парень, как он, может хотеть меня как женщину, не потому, что ему жаль меня и он видит во мне своего рода домашнее животное, или потому, что кто-то убедил его поиграть со мной какое-то время.
Я вздыхаю. Я хочу и других вещей.
— Я хочу найти Чарли.
— Одну из самок. Ту, что с травмой головы?
— Да. Я наблюдала за боем. Ее забрал не вуальди. Ей было больно, но она была сильной. Она бы сопротивлялась или подала какой-нибудь звук, если бы могла.
Внезапно меня охватывает чувство вины. Надо было остаться и поискать подольше. Что, если бы это я оказалась брошенной подругами?
Терекс изучает мое лицо.
— Мы обыскали окрестности, Элли. Мы обыскали большую территорию, чем она могла бы пройти одна, и искали во всевозможных местах, где она могла бы спрятаться, если бы испугалась. Оставаться там на дольше было бы бесполезно.
Я киваю.
— Ну, в любом случае, она где-то там. Невада права, и если она отправится за другими женщинами, я хочу, чтобы ты помог мне найти Чарли.
Терекс изучает меня еще мгновение, а затем кивает.
— Если ты этого хочешь, я это сделаю. Я помогу тебе найти твою подругу, и ты останешься в моем кради.
Я смотрю на него.
— Я не буду заниматься с тобой сексом.
Его зрачки расширяются, глаза темнеют, фиолетовый становится темно-фиолетовым.
— Когда мы совокупимся, это произойдет не из-за сделки, — говорит он. — Это случится потому, что ты будешь страстно желать, чтобы я оказался в тебе.