— Вот ты где. Мы все гадали, куда ты делась.
— Я скоро вернусь, — говорит Терекс, и я киваю, следуя в кради за Алексис.
— Где Невада и Вивиан? — спрашиваю я.
— Они обе отправились, чтобы найти другую одежду. Невада хочет что-то, в чем она сможет «двигаться и сражаться», а Вив хочет что-то, что подчеркнет ее фигуру. — Алексис бросает на меня взгляд, и мы обе разражаемся смехом.
— Куда ты запропастилась прошлым вечером? Мы обернулись, а тебя уже нет, и все, что они сказали нам, что ты в лагере и в полной безопасности.
Я краснею.
— Терекс хотел, чтобы я спала в его кради, — стону я, когда Алексис смеется.
— Боу-чика-воу-воу, — говорит она, и я не могу не усмехнуться ее выходкам.
— Это не то, что ты подумала. Не смотри на меня так. Нет. Мы заключили сделку. По какой-то причине он хотел, чтобы я спала в его кради, и сказал, что если я это сделаю, он поможет мне найти Чарли.
Улыбка Алексис исчезает при упоминании Чарли, и она кивает. На мгновение мы обе замолкаем.
Алексис вздыхает.
— Господи, надеюсь, с ней все в порядке. Она была зажигалкой, понимаешь? Первой, кто предположил, что мы могли бы напасть на тех засранцев, которые нас похитили.
— С ней все в порядке, — говорю я. — Мы должны в это верить.
Если я позволю себе представить ее мертвой где-нибудь в лесу или вообразить представить, что остальных съедят вуальди… Я не смогу встать утром. Мы не можем опускать рук и должны продолжать искать их.
— Я пойду с тобой, — говорит Алексис. — Я стояла рядом с Чарли до того, как появились Терекс и его друзья. Если бы я была внимательнее, то заметила бы, когда она исчезла.
Я вздыхаю. Мы все чувствуем себя виноватыми. Я мысленно перебирал каждое мгновение этих нескольких минут, придумывая, как они могли бы пройти по-другому.
— Так значит, ты и Терекс, да?
Я смеюсь, и на мгновение мы уже не две человеческие женщины, похищенные инопланетянами и пытающиеся выбраться с чужой планеты. Мы просто две женщины, которые сплетничают о мужчинах.
— Да. Хотя, не знаю.
— Что значит «не знаешь»? Вы трахались?
— Нет!
Алексис выглядит разочарованной.
— Что-нибудь случилось?
Я думаю об огромных руках Терекса на моем теле, его губах, клеймящие мои, и меня охватывает дрожь.
— Ах ты похотливая сучка! Рассказывай подробности.
Я рассказываю Алексис о поцелуе, и, хотя она разочарована, что это — всего лишь поцелуй, — она сердито смотрит на меня, когда я рассказываю ей о своей сопливой истерике.
— Он сказал тебе, что ты красивая, и ты фактически сказала ему отвалить, а потом заплакала?
Я стону.
— Все было не так уж плохо. Он хотел помочь мне переодеться, и я подумала, что он издевается надо мной. Поэтому я сказала ему, что могу сделать это сама, а он рассердился и ушел.
Алексис пристально смотрит на меня.
— Бедняга.
— Бедняга?
— Ну, давай посмотрим на это с его точки зрения. Вероятно, это не привычная для него реакция на то, когда он говорит женщинам, что они красивы.
Я хмурюсь при мысли о том, что Терекс говорит другим женщинам, что они красивы.
— Я не ожидала этого. Он… ну, ты знаешь. А я… ну, ты понимаешь.
Алексис, прищурившись, смотрит на меня. Потом она протягивает руку и тянет меня за волосы.
— Ой! За что?
— За то, что ты идиотка. Почему бы тебе не сказать мне прямо, что ты имеешь в виду?
Я хмуро смотрю на нее, поднимаясь на ноги и расхаживая по комнате.
— Он огромный, горячий воин, сложенный как танк. Я толстая и выгляжу в лучшем случае середнячком. Боже, да уже этого достаточно!
Я шлепаю Алексис по руке.
— Ты, — медленно произносит она, — ведешь себя нелепо. Во-первых, если Терекс считает тебя красивой, кто ты такая, чтобы пытаться убедить его в обратном? Во-вторых, как можно жить с такой дерьмовой самооценкой?
Я сердито смотрю на нее.
— Не очень хорошо, — бормочу я, вспоминая о том, как я жила в Нью-Йорке.
Я вздыхаю.
— Послушай, моя сестра была королевой конкурса красоты. То есть раскрасавицей. Она была худой, спортивной и, по сути, вылитая моя мама. Я унаследовала все свои гены от отца, и они никогда не давали мне забыть об этом
— Понимаю, — кивает Алексис.
Я недоверчиво склоняю голову на бок, и она поднимает бровь.
— Думаешь, что ты единственная женщина, которой говорят какую-то чушь о том, как она выглядит? Добро пожаловать в клуб. Разница в том, что я выросла из тех ужасных подростковых лет, и сейчас я не позволяю всему этому дерьму иметь надо мной власть. Полагая, что ты недостойна любви и привязанности, ты позволяешь им чувствовать превосходство над тобой.