Ее глаза удивленно расширяются, а затем на лице появляется понимание.
— Ты была очень храброй. Это будет больно. Но ты ведь научилась тому, что иногда для выздоровления боль необходима, а?
Я киваю, мои глаза полузакрыты от усталости. А потом я резко отшатываюсь, когда она достает свою зловещую зеленую пасту и намазывает ее мне на руку. Я скриплю зубами, но отказываюсь кричать, когда Терекс испытывает гораздо большую боль. Мони помогает мне снова закрепить руку в перевязь, и, наконец, она позволяет мне свернуться калачиком рядом с теплым телом Терекса, и целители оставляют нас наедине.
ТЕРЕКС
Я дрожу от холода, хотя знаю, что горю.
Лихорадка.
Я все еще на мишуа?
Элли.
Я переворачиваюсь, и мой бок обжигает болью, когда сладкий аромат Элли достигает моего носа. Она совсем рядом.
Я не в силах разлепить тяжелые веки, а она утыкается носом в мои волосы.
— Ты в порядке, Терекс. Мы вернулись в лагерь.
Прохладная мокрая ткань скользит по моему лбу, и я дрожу еще сильнее.
— Х-холодно, — рычу я, и ткань замирает.
— Ты весь горишь. Я знаю, что тебе холодно, но нам нужно сбить жар.
Я хмурюсь, и у Элли вырывается еле слышный смешок. Я позволяю ей делать то, что она хочет. Я бы позволил ей все, что угодно, лишь бы снова услышать звук ее смеха.
Она вернула меня. Я все еще на грани смерти, но моя храбрая, упрямая самка привела меня домой.
— Терекс?
Мой отец. Элли замирает, и я рычу, чувствуя, как она отходит.
Я протягиваю руку и ловлю материал. Возможно, ее платье. Я притягиваю ее к себе и слышу, как она раздраженно фыркает, а моя мать издает сдавленный смешок.
— Мой сын такой же упрямый, как и его отец, — говорит она.
Я пытаюсь открыть глаза, но ужасная головная боль не дает мне разомкнуть веки.
Я бы узнала мамины прикосновения из тысячи, кожа мягкая, но слегка мозолистая от долгой работы. Она проводит пальцами по моей щеке, и я слышу сдавленный всхлип.
— Знаю, он весь горит, — быстро говорит Элли. — Мони говорит, что это нормально, и как только температура спадет, он должен пойти на поправку. Я стараюсь, как только можно, привести его в норму.
Я чувствую запах отца, запах его любимого смягчителя кожи ощущается ближе.
— Я слышал, что случилось. Твои действия были очень храбрыми и смелыми.
Я почти чувствую, как Элли краснеет, и мне хочется улыбнуться, хотя мне и трясет от лихорадки.
— Я сделала то, что сделал бы любой на моем месте.
Я хмурюсь, и мамина рука гладит мой лоб.
— Ты спасла жизнь моему сыну.
— Он спас меня первым.
Такие простые слова, а мне хочется притянуть мою крошечную самочку поближе и никогда не отпускать.
— Ракиз, — внезапно говорит мама, и я открываю глаза.
— Как он? — спрашивает Ракиз.
— Трудно сказать, — говорит Элли дрожащим голосом. Я пытаюсь повернуть к ней голову, но мое тело слабое и безвольное.
— У него лихорадка, — говорит мама. Тень падает на мое лицо, и мне удается встретиться взглядом с Ракизом. Не часто он выглядит обеспокоенным. Он хмуро смотрит на меня, но на его лице появляется облегчение, когда он видит, что я очнулся.
— Тебе нужно встать на ноги, чтобы я мог как следует наорать на тебя, — говорит он, и я пытаюсь улыбнуться, но мои глаза тут же закрываются.
ЭЛЛИ
Терекс снова отключается, и Ракиз поворачивается ко мне.
— Я хотел бы поговорить с тобой, — говорит он.
Я оглядываюсь на Терекса, но его мама вытирает ему лицо, и улыбается мне, показывая, что останется с ним.
Я не хочу уходить, но заставляю себя кивнуть и последовать за Ракизом. Он молчит, пока мы идем обратно к его огромной хижине, и я краснею, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих. Я вся в крови Терекса, и большая часть нижней половины моего платья отсутствует, срезана, чтобы остановить кровотечение Терекса.
Я не спала два дня, и мне ничего так не хочется, как свернуться калачиком рядом с Терексом и снова заснуть.
Но никто не рассказал Ракизу, что случилось, а поскольку Терекс так тяжело ранен, эта обязанность возложена на меня.
Я следую за Ракизом в гостевое пространство его хижины, и он жестом приглашает меня сесть. Арана предлагает мне чай, и я принимаю его, дуя на горячую жидкость, прежде чем сделать глоток.
Даже не подозревая, насколько сильно хотела пить, я осушаю чашу. Ракиз ждет, пока я закончу, и сразу переходит к делу.
— Где Асроз и Дераз?
Я открываю рот, и мы оба поворачиваемся, когда кто-то колотит в дверь.
Арана открывает ее, и Асроз с бледным лицом смотрит на меня.