Последнее, что я услышала перед тем, как потерять сознание – одиночный выстрел.
***
Я проснулась от кошмара, задыхаясь. Моргнув, я увидела белую комнату. Ярко горел свет, а в воздухе пахло чистящими средствами. Я посмотрела вниз. На мне был хлопчатобумажный халат. Больничная палата.
Я испуганно огляделась по сторонам. Что случилось? Это был кошмар или реальность?
— Кассандра, — голос Кеничи вернул меня на землю. Его знакомое прикосновение вернуло в реальность. Он сидел рядом с кроватью, выглядя усталым, но уверенным в себе. Он взял меня за руки. — Ты в порядке, просто потеряла сознание, пока мы добирались до больницы.
Я моргнула, и воспоминания медленно вернулись. Все было еще расплывчато, но память возвращалась.
Кеничи погладил мою руку большим пальцем.
— Тебе нужно было наложить несколько швов, но кроме этого ты в порядке, — объяснил он. — Доктор хочет оставить тебя до утра, чтобы помочь восстановиться после потери крови.
Я медленно провела свободной рукой по шее. Четыре аккуратных шва скрепляли порез. Я медленно выдохнула.
— Ты как? — спросил Кеничи после минутного молчания.
Я кивнула.
— Со мной все будет в порядке.
Значит, все это было на самом деле. Это не было кошмаром. И это означало...
— Кеничи, ты убил его? — он кивнул.
— Понятно, — прошептал я.
— Мне жаль, что ты оказалась втянута в эту вражду, — Кеничи наклонился вперед и прислонил голову к моему плечу. Его рука медленно провела по моей спине. — Я не хотел, чтобы это случилось.
— Но ведь это случится, не так ли?
— Хм? — Кеничи посмотрел мне в глаза.
— Пока я с тобой, то буду мишенью.
Кеничи отвел взгляд и вздохнул.
— Да, это правда.
Я сжала тонкое одеяло и уставилась на свои колени. Пока я буду с Кеничи, на меня будут охотиться враждующие банды, жаждущие мести. Я никогда не буду свободна. Меня везде будут сопровождать.
— Но ты ведь никогда не позволишь, чтобы со мной случилось что-то плохое?
— Кассандра, я не смог спасти собственного отца от насилия Якудзы, — ответил Кеничи. — Я хотел бы пообещать тебе, что всегда смогу защитить тебя. Хотел бы убедить себя, что всегда смогу уберечь тебя. Но тогда солгал бы.
Холодное, суровое понимание опустилось на меня. Я видела слова в его глазах, хотя они так и остались невысказанными.
— Пока ты спала, я кое-что обдумал, — продолжил Кеничи. Его голос дрогнул, и он сделал паузу, готовясь к тому, что скажет дальше. — И думаю, будет лучше, если мы пойдем разными путями.
Глава 16
Кеничи
Я скучал по ней.
Кассандры не было в моей жизни всего один день, а я уже ужасно скучал по ней. Сердце болело от тоски по ней, когда я лежал один в постели, глядя в потолок. Подушка все еще пахла ее шампунем, но ее привычное место рядом со мной было холодным.
Зачем я это сделал?
К лучшему. Это к лучшему. Это к лучшему.
Я не хотел, чтобы она погибла из-за меня. Разве не было такой английской поговорки: «Если ты кого-то любишь, отпусти его»? Почему так больно?
Я вытащил себя из постели, принял душ и оделся. Я съел завтрак, не чувствуя вкуса. В квартире было так тихо, но не хотелось включать телевизор.
Хуже, чем тоска по ней, было то, что я постоянно беспокоился.
Как только ее выписали из больницы, я потянул за кое-какие ниточки и устроил ее в хорошую меблированную квартиру недалеко от школы, где она работала. Она могла ходить туда пешком, так что ей даже не нужно было рисковать и ездить на поезде. Это было самое малое, что я мог сделать.
В дверь постучали.
— Кеничи, это я, — сказал Тадао.
Я добрался до двери и открыл ее.
Светлое выражение лица Тадао померкло, когда он увидел меня.
— Что случилось? Кто умер?
— Никто, кроме, может быть, моего сердца, — пробормотал я и вернулся на диван.
— Что случилось?
Прошедший день был настолько запутанным, что я даже не рассказал о нем своим самым доверенным людям. Я изложил ему историю с минимальным количеством деталей, пытаясь отмахнуться от всего, что произошло, как будто это не причиняло мне боли. Я не мог выглядеть слабым. Даже перед младшим братом. Это было частью роли Кумихо. Я должен был быть сильным, даже если внутри все умирало.
— Значит, Кассандра ушла? — спросил он.
Я кивнул и сделал глоток сакэ.
Тадао нахмурился и вырвал стакан у меня из рук.
— Боже правый, посмотри на себя! Пить в такую рань, — он покачал головой. — Слушай, я знаю, тебе сейчас больно, и я не скажу даже, что говорил тебе об этом, но...