— Да, я знаю. Но я не пил... очень долгое время. Так, как раньше.
— Прости, я бы не предложила, если…
Он отмахивается:
— Нет. Не стоит. Это не проблема. Просто это было давно, — он подносит бутылку к губам, делает небольшой, взвешенный глоток. Выражение восторга, вспыхнувшее на его лице, бесценно. — Боже, как же хорошо. Я и забыл, как сильно любил пиво.
Несколько минут проходят в не совсем неловком молчании. Дерек по-прежнему стоит в дверном проёме.
— Знаешь, есть ещё один табурет, — замечаю я. — Ты можешь на него сесть.
Он отыскивает глазами табурет, пересекает комнату, вытаскивает его из хлама и садится. Моего внимания не минует тот факт, что, перемещаясь, Дерек не хочет находиться близко ко мне.
Он сейчас без рубашки. Ничего не могу с собой поделать – пялюсь на его торс, разглядывая шрамы. По сравнению с прошлой неделей он прибавил в весе, нарастив немного мышц и подкожного жира, чтобы покрыть кости. Он ещё и близко не похож на себя прежнего, но это больше и не то недавнее измождённое существо. Его волосы отрасли, он также позволил своему подбородку слегка обрасти бородой.
Дерек опять чешет голову, точнее, шрам на голове. Потом замечает, что я это вижу, и роняет руку:
— Старый шрам, — поясняет он. — Иногда чешется.
— Как тебя… — начинаю спрашивать я, но обрываю себя. — Прости. Неважно.
Он допивает пиво, опуская пустую бутылку на пол.
— Всё нормально. В плену мою голову держали бритой. Кроме того, они совсем не нежничали со мной, и не всегда использовали острые бритвы.
— Боже, это ужасно.
Он пожимает плечами:
— Фигня. Вероятно, лучше так, чем заработать вшей или ещё что-нибудь подобное.
В его словах слышится намёк на что-то гораздо, гораздо более страшное. Я разрываюсь между желанием предложить ему ещё пива, и беспокойством, что, может быть, я представляю для него потенциальную проблему. Чувствую, что хочу ещё пива. Открываю бутылку и вопросительно смотрю на него.
Он берёт её, пьёт не торопясь:
— Спасибо.
— Пожалуйста.
И снова длительное молчание. Дерек вздыхает, проводит ладонью по волосам и смотрит на меня:
— Давай, спрашивай уже.
— Спрашивать… о чём?
Он качает головой и пожимает плечами:
— О чём хочешь. Не могу обещать, что буду в состоянии ответить, но я постараюсь.
Что я больше всего хочу знать? Я смотрю вниз, на тонкий слой пены в моей бутылке.
— Письмо. Он носил его с собой почти год, не читая?
Дерек кивает:
— Угу.
— Почему?
— Ну… Том говорил, что хранит его. Для того момента, когда будет нужнее всего.
Я внимательно смотрю на Дерека. Он с чем-то борется; его сжатая челюсть словно выточена из камня, пальцы вокруг горлышка бутылки напряжены. Безымянный палец левой руки заметно искривлён. Четыре пальца естественно обёрнуты вокруг бутылочного горлышка, а безымянный торчит, будто не управляется должным образом. Его руки дрожат, отчего светлое пиво в бутылке идёт рябью.
— Год, — я даже не знаю, как сформулировать следующий вопрос. — Если он не читал письмо, то он так и не ... он не узнал. До самого конца. О Томми, я имею в виду.
— Я… он… — кажется, Дереку трудно дышать. Он быстро моргает, и его плечи горбятся, будто в ожидании удара. — Он любил тебя. Он очень тебя любил.
Это не ответ на мой вопрос. Я вижу – это уклонение от ответа, но прямо сейчас Дерек явно не готов продолжать этот разговор. Пошатнувшись, он делает большой глоток пива, ставит полупустую бутылку на верстак и стоит, покачиваясь.
— Дерьмо. Дерьмо! У меня кружится голова. Я в состоянии в одиночку убрать двадцать четыре тюка. И теперь я сломался от двух бутылок пива? Иисус.
Дерек спотыкается и опирается на верстак, чтобы вернуть себе равновесие. Кажется, его ноги сейчас подведут его. Я встаю, ставлю своё пиво на пол и делаю к нему шаг. Глаза Дерека закрыты, веки крепко сжаты, а рот двигается, пока он шепчет что-то неразборчивое. Дерек качается, теряя равновесие. Кажется, он сейчас упадёт.
Я медленно и осторожно тяну к нему руку. Трогаю его за плечо:
— Дерек?
Его кожа на ощупь горячая. Горячая, твёрдая и мягкая – одновременно. Я уже и забыла, какова на ощупь кожа мужчины.
От моего прикосновения он подпрыгивает, глаза распахиваются, ноздри раздуваются, каждый мускул напряжён. Спотыкаясь, Дерек делает шаг назад, подальше от меня, моргая, как будто в глазах его двоится.
— Всё хорошо, Дерек, — бормочу я низким, успокаивающим голосом, которым говорю обычно с испуганными лошадьми. — Всё хорошо. Просто дыши. Расслабься. Ты в порядке.