Черт, это не моя голова издавала такие звуки.
— Одну секунду, — кричу я.
— А? — спрашивает Сейбл, садясь и протирая глаза. — Почему здесь так чертовски светло?
— Это не так, — говорю я, ковыляя к двери.
Это мать Колтона.
Блядь. Блядь. Блядь.
Я стою там, уставившись на неё, потому что, честно говоря, я не могу придумать, что сказать с пульсирующей головой.
— Вы, девочки, выглядите так, словно смерть побывала у вас в гостях, — говорит Дорин, протискиваясь мимо моей руки, не дожидаясь приглашения войти.
— Текила, — говорит Сейбл, прижимая руку ко лбу. — Я больше никогда не буду её пить.
— Джонатан так и сказал, — говорит Дорин. — Иди прими душ, а я приготовлю тебе кофе и блинчики. Вам нужно что-то в желудке, чтобы впитать алкоголь.
— Дорин, я… — начинаю я и замолкаю.
— Иди, — говорит она, махнув мне в сторону ванной. — Сейчас.
После того, как я почистила зубы и сажусь на пол в душе с горячей водой, бьющей на меня в течение двадцати минут, я чувствую себя значительно более живой, чем раньше.
Когда я выхожу из ванной, Сейбл в халате, с волосами, завёрнутыми в полотенце, потягивает кофе. Пакеты с закусками и текилой исчезли с кофейного столика, и в доме пахнет беконом. Дорин на кухне и что-то напевает себе под нос.
Тот факт, что она сейчас здесь, готовит нам завтрак, заставляет меня чувствовать себя хуже, чем когда-либо.
— Возьми это, — говорит она, протягивая мне чашку кофе, когда я захожу на кухню. Я делаю глоток, благодарная за кофеин и за то, что есть на чём сосредоточиться, кроме того факта, что мать Колтона стоит в моей кухне. — Иди сядь, — приказывает она. — Я принесу вам еду, девочки.
Через несколько минут она ставит на стол тарелки с беконом и блины, и Сейбл кладёт кусочек бекона в рот, с удовольствием жуя. Дорин садится за стол с чашкой кофе и делает медленный глоток.
Потом она смотрит на меня.
— Теперь. Какого чёрта ты сделала с моим сыном?
О, Боже.
Рядом со мной кашляет Сейбл.
— Знаете что? Я думаю, что возьму эти восхитительные на вид блины в свою спальню, потому что… причины. Спасибо за завтрак, Миссис К.
Сейбл убегает из-за стола, практически бегом направляясь в свою спальню, оставляя меня здесь одну с матерью Колтона. Дорин выжидающе смотрит на меня.
— Ну и что? — она подсказывает мне. — Рассказывай, что да как.
— Я не знаю, что сказать, — мой голос дрожит. — Или с чего начать.
— Давай начнём с того места, где он по уши влюблён в тебя, — говорит она.
По уши влюблён.
— Это неправда, — говорю я срывающимся голосом. — Между нами… ничего нет.
— Да брось ты это дерьмо, — выпаливает Дорин. — Я не твой работодатель. Меня не волнует, встречаешься ты с моим сыном или нет.
— Мы не встречаемся, — быстро отвечаю я.
Она поднимает брови.
— Давай не будем спорить о семантике, — говорит она. — Я никогда не видела, чтобы Колт с кем-то так же долго зависал, как с тобой. Ты делаешь его счастливым, что делает счастливой меня, потому что я старая женщина, которая хочет внуков.
Я чуть не выплюнула свой кофе.
— Эй, погодите. Кто сказал что-нибудь о внуках?
— Забудь о внуках, — говорит она. — Перенесёмся в прошлое, что случилось вчера, и почему Колт дуется и дерётся с Джонатаном.
— А, это, — я тяжело выдыхаю.
— Да, это. Джонатан упомянул, что Колт, возможно, и трахнул чирлидершу, но ты сказала, что всё случилось по твоей вине.
— Он не трахал чирлидершу, — говорю я. — Это мне известно.
— Я так и думала, — произносит она. — Мой сын, может быть и осёл, но если это и так, то только честно. Он не из тех, кто прячется за чьей-то спиной. Так что если бы он собирался трахнуть чирлидершу, ты бы это знала.
— Это… странно успокаивает. — И тут до меня доходит весь смысл её слов. Если и есть что-то в Колтоне, так это честность.
В отличие от меня.
Мои глаза снова слезятся, и я смаргиваю слезы. Проклятье, у меня сейчас будут месячные или что-то в этом роде? Я не могу перестать плакать. Я не плакса. Я не помню, когда в последний раз плакала.
Дорин кладёт свою ладонь на мою.
— Что случилось, милая?
И я признаюсь ей. Я рассказала всю историю о том, как я работала над другой темой диссертации, но я ненавидела её и не продвигалась вперёд, а затем, когда я согласился заниматься с Колтоном, новая тема появилась в моей голове.
— Я и не пыталась это скрыть, — говорю я. — Дерьмо. Кого я обманываю? Я пыталась это скрыть. Я убедила себя, что в этом нет ничего особенного. Я ничего не писала об игроках, ни о Колтоне, ни о команде, я никогда бы этого не сделала — и это был просто обзор литературы и предложение исследования. Но я ему ничего не сказала. А это в целом ложь. А потом вчера Колтон прочитал первую часть диссертации, что было действительно плохим выбором подтем для чтения, потому что я обобщала некоторые теории об агрессии в спорте, которые действительно звучали так, как будто спортсмены — это дети-переростки, просто истерящие или компенсирующие…