Это была всего лишь летняя интрижка.
Так я говорил себе первые два дня. Именно это я и сказал маме, когда она позвонила и спросила, всё ли я уладил с Кэсси по поводу диссертации. То, что случилось с диссертацией, кажется сейчас самой большой грёбанной шуткой, по сравнению со всем остальным, что произошло после этого.
Я сказал Дрю то же самое, когда он позвонил после звонка матери. А потом я велел брату отвалить.
И Танку, который пришёл ко мне в поисках объяснений.
Это была просто интрижка.
Это объяснение продержалось всего пару дней, прежде чем из-за глупого узла в моём животе, стало слишком сложно думать.
Ей будет лучше без меня.
Это осознание, пришедшее после сокрушительного осознания моих собственных недостатков. Я не тот парень, который ей нужен. Я не могу быть тем парнем, который ей нужен, тем, кто боготворит её и ставит превыше всего.
Футбол — это всё для меня. Моя первая любовь. Я не могу отвлекаться от него. Я не могу позволить Кэсси отвлечь меня.
Игра всегда будет моим приоритетом, а она заслуживает большего.
Я хочу, чтобы у неё было что-то получше.
Лучше, чем я.
Эта рациональная туфта ни хрена не помогает. Узел в моём животе становится всё больше.
***
— Дерьмово выглядишь, — говорит Танк. — И эта комната воняет, чувак. И это говорю тебе я, что должно тебя действительно беспокоить. Тебе нужно убраться отсюда, пока у тебя не началась цинга.
— Я не собираюсь заболеть цингой.
— Ты не можешь просто сидеть в темноте.
— Нет, — отвечаю я отрывисто. — Я выхожу из дома.
— Да, чтобы потренироваться. Где ты выглядишь как дерьмо. А ночью — как чёртов вампир, — произносит Танк. — Уезжаешь куда-то, чтобы побольше посидеть в одиночестве.
— Может, я уезжаю куда-то, чтобы потрахаться, — резко отвечаю я. — Ты когда-нибудь думал об этом?
— Ты видел себя в зеркале в последнее время? Я уже говорил, что ты выглядишь дерьмово? Ты никуда не ездишь трахаться. И ты смердишь, как дерьмо. Когда ты в последний раз принимал душ?
Принимал ли я душ, когда вернулся из спортзала в обед? Я битый час колотил кувалдой по шине грузовика, пока моя спина и руки не застонали от боли, отбивая всякое желание продолжать избивать что-либо. Это не было частью тренировки. Это было сегодня? Или это было вчера?
— Почему бы тебе не пойти попридираться к Сейбл? — предлагаю я. Даже произнося имя её соседки по комнате, я чувствую, как моё сердце сжимается, словно невидимая рука сжимает его в тисках.
— Потому что, придурок, — отвечает Танк, — благодаря тебе Сейбл теперь тоже не отвечает на мои звонки.
— Почему она злится на тебя?
— Даже не знаю. Может, потому что ты был придурком по отношению к её лучшей подруге?
— Я не… — начинаю я, затем останавливаюсь, воздух покидает мои лёгкие. Танк смотрит на меня так, будто я действительно трахал голую цыпочку в своей комнате. — Ничто из этого не было тем, на что было похоже.
— Всё выглядело так, будто ты развлекался с какой-то дрянной девчонкой, а Кэсси, девчонка, не из твоей чёртовой лиги и в тысячу раз умнее глупых шлюх, с которыми ты регулярно трахался, вошла и увидела тебя.
— Всё было не так, — отвечаю я. — Меня даже не было в комнате, когда она вошла. Я даже не думаю, что это то, из-за чего она действительно расстроена.
Кэсси расстроена из-за того, что сказал тот пидорас Диллан. Потому что она думает, что я говорил о том, что трахал её. Она думает, что я хвастался тем, что произошло между нами, перед всей командой, как будто я когда-нибудь хотел, чтобы кто-то другой представлял её обнажённой.
От одной мысли об этом мне снова хочется ударить кого-нибудь.
Танк поднимает руку.
— Как скажешь, — бурчит он. — Я просто знаю, что она заслуживает лучшего, чем ты.
— Ты думаешь я этого не знаю? — спрашиваю я, сжимая кулаки по бокам бёдер. — Почему, чёрт возьми, ты думаешь я держусь от неё подальше? Она сказала, что больше не хочет меня видеть, а не я.
Это одна сплошная ложь. Чёрт возьми, я не видел эту девушку.
Я несколько раз проезжал мимо её квартиры. Ладно, однажды я сидел в своём грузовике через дорогу от её дома. Это звучит так, будто я преследую её, но у меня просто странная потребность знать, что она в порядке.
Я знаю, что не должен этого делать. Я должен позволить ей уйти. Я должен снова сосредоточиться на футболе. Я просто ничего не могу с собой поделать.