— У нас оно означает место, где доживают свой век неизлечимо больные и куда отправляют в чем-либо провинившихся девушек ухаживать за этими больными.
— Неужели девушки не сбегают? — удивилась Энна.
Габриэла посмотрела на нее удивленно. Подключившись к ее сознанию, Найл понял: подобное ей даже не приходило в голову. Интересно, приходило ли тем, кто уже оказался в этих монастырях?
Самой Габриэле никогда не доводилось бывать в монастыре. Туда не водили экскурсий и там не проводилось практики для учащихся их школы. Но монастырями пугали — как самой страшной судьбой для девушки с родословной Габриэлы.
Рассказ о монастырях показался Найлу странным. Точно о том же подумали и Энна, и Курт. Никакой религией тут и не пахло. В этих местах, как и в большинстве мест на планете Земля в новые времена, религий не существовало. Если и поклонялись, то сильнейшему, правителю, правящей семье, классу, виду. Правда, само слово, как помнил Найл из рассказов Стиига, происходит от греческого, означающего «уединенное место». И кто же там уединяется?
Но Габриэла даже не знала ни одного места, где находятся монастыри. Только что они «где-то далеко», по крайней мере ни в самом городе, ни в его окрестностях их не было.
Найл решил, что ему было бы интересно посетить одно из этих уединенных мест и посмотреть, что там в самом деле происходит.
Габриэла тем временем продолжила свой рассказ и поведала про уклад жизни своей семьи. Это не вызвало особого интереса ни у Найла, ни у Энны, ни у Курта. Девушки учились в разных школах — Габриэла в своей, сестры — в своей, так называемой продвинутой.
Мать, как и другие люди, обладающие сильными ментальными способностями, работала в одной из служб при правителе. Что она там делала, Габриэла не знала. Эти занятия считались государственной тайной, как и программа обучения ее сестер. Габриэла была почти отверженной. Если бы не отец, она просто наложила бы на себя руки. Отец любил ее больше всех дочерей: она ведь оказалась такой же, как он.
Она унаследовала его внешность и не унаследовала сильные ментальные способности. Но отцу было проще: он ведь — мужчина, а мужчинам в этом мире значительно проще жить, чем женщинам, даже если они не обладают сильными ментальными способностями. Отец всегда утешал Габриэлу и говорил, что ей надо надеяться на счастливое замужество, причем в молодом возрасте: она же красива. А женскую привлекательность пока никто не отменял. К Габриэле уже посватался один мерзкий старик, но отец ему отказал, хотя мать и считала, что девушку следует отдать замуж за первого претендента. Но Габриэле стало физически плохо, когда она увидела этого претендента.
Отец следил за тем, чтобы Габриэла усвоила все изысканные манеры, правильно держала в руках вилку и нож, умела вести светскую беседу. Она и подумать не могла, что ей когда-то придется есть руками… Девушка грустно посмотрела на палочку, с которой ела рыбу. Отец говорил: ты должна брать красотой, манерами, умением себя подать, но ни в коем случае не упустить свой шанс, когда он тебе представится. И вот вчера ночью девушка решила, что это он и есть — тот шанс, которого она ждет уже много лет. В доме появился молодой мужчина, который брал ее с собой! Габриэла жалела об одном: она не успела попрощаться с отцом.
— Я постараюсь сделать так, чтобы ты не очень переживала, — Найл положил руку ей на предплечье. — Надеюсь, ты будешь еще благодарить меня за то, что я увез тебя из этого города.
Энна только хмыкнула. Габриэла покраснела до корней волос и отшатнулась от руки Найла так, словно до нее дотронулась змея.
— В чем дело? — не понял Найл.
— Что ты себе позволяешь?! — воскликнула девушка.
— Эта недотрога считает, что мужчине нельзя прикасаться к женщине до брака, — пояснила Энна. — Ты должен вначале на ней жениться.
Найл тут же уточнил, как в городе бабочек женятся. Габриэла пояснила, что процедура проводится в специальном Бюро регистрации, которое красиво оформлено. Там каждый день меняют свежие цветы, вечером оно освещено всевозможными разноцветными огнями. Правда, вначале нужно получить разрешение на брак. Это сложная и долгая процедура. Изучается родословная каждого претендента, проводится медицинское обследование, изучаются мотивы вступающих в брак. Затем девушку отправляют на так называемые курсы будущей жены, где объясняют ее новые обязанности.
— Какие обязанности? — спросила Энна,
— Я не знаю. Я же не посещала курсы будущей жены.
— Да, даже в наших подземельях было лучше, — заметила Энна.
Найл был вынужден с ней согласиться. Ему совсем не нравились порядки в городе бабочек. И следовало надеяться, что они не нравятся и обитателям города, по крайней мере части. Хотя, скорее всего, нравятся они только небольшой правящей группе, которая каким-то образом держит всех остальных в повиновении. Только вот как? Откуда они берут свою силу?
Это предстояло еще узнать. Но пока Найл не успел больше ни о чем расспросить Габриэлу — над его головой появились три маленьких паучьих шарика. Рикки опустился на плечо к Посланнику Богини, два его подчиненных — к Энне и Курту.
— Поешьте вначале, — предложил Найл, — потом будете рассказывать. Бы что-то обнаружили?
— Не что-то, а кого-то, — ответил Рикки.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Начальник паучьей разведки тут же стал создавать в воображении образы недавно увиденного. Найл, Курт и Энна внимательно смотрели на то, что довелось разузнать маленьким паучкам, от взгляда которых обычно ничего не ускользало.
Габриэла же решила еще подкрепиться и жевала кусочки рыбы, оставшейся от завтрака.
Гигантские пауки так и спали на краю поляны. Два маленьких подчиненных Рикки тоже принялись за трапезу, как, впрочем, и сам начальник разведки — это не мешало ему создавать в воображении нужные образы. Рыба маленьким восьмилапым понравилась.
Рикки с подчиненными удалось найти целое племя собратьев человекообразного существа, недавно встреченного отрядом и сожранного подземными пауками.
Паучки увидели племя у подножия горного хребта, начинавшегося за лесом. Правда, лес и горы разделяло довольно обширное открытое пространство, поросшее травой.
Как решил начальник разведки, племя направлялось к склону, чтобы спастись под нависающими каменными выступами от полуденного зноя — ну или у них там имелись обжитые пещеры. Этого пока разузнать не удалось.
Сразу же бросалась в глаза четкая организация. Во главе группы человекообразных гордо вышагивал вожак. Даже внешне он казался исключительно сильным и агрессивным. Особь мужского пола, появлявшаяся на поляне, пожалуй, была значительно слабее. Вожак внимательно осматривал окрестности — ведь на нем явно лежит ответственность за безопасность своих сородичей.
Правда, имелись и специальные дозорные — или разведчики, или как их тут называли. Они шли чуть поодаль от основной группы, и, как и вожак, внимательнейшим образом обозревали окрестности — каждый свой участок. Взгляды, направляемые из-под низко нависающих надбровных дуг, казались очень злобными.
Впереди — справа и слева от вожака, позади племени и по обеим сторонам — следовали самцы: крепкие особи с исключительно развитой мускулатурой. Тела их всех были покрыты подшерстком, руки свисали довольно низко. В центре шли самки с детенышами. Самки были значительно меньше самцов — и ниже ростом, и более хрупкого телосложения. У них не выделялись мышцы, да и лица казались менее уродливыми, хотя черепные коробки, как и у мужских особей, были массивными, спереди плоскими, а надбровные дуги излишне тяжелыми — в сравнении со всеми людьми, которых когда-либо доводилось видеть Найлу. Ни на ком не было никакой одежды — ни для того, чтобы прикрыть гениталии, ни для тепла — правда, стояла жаркая погода и для тепла одежда не требовалась. Но ведь ночами же бывает холодно? Или подшерстка достаточно для поддержания оптимальной температуры тела? Никто из членов племени не нес никаких шкур, тканей, тряпок. Вообще у всех человекообразных руки были пусты. Или племя хранит свои пожитки в каком-то другом месте?
Детеныши смотрелись еще уродливее родителей — или так показалось Найлу и его друзьям. Хотя Посланник Богини признал: они выглядят и ведут себя довольно забавно. Подвижные и любознательные, они либо сидели на загривках у матерей, либо ехали, обхватив их сзади за талии, либо висели под брюхом. Немного подросшие детеныши неугомонно скакали в центре племени, играя друг с другом. Матери периодически давали им шлепка. Никто из детенышей не осмеливался выйти из охраняемого самцами пространства и, например, бежать рядом с племенем.