– На что спорим, эти двое закажут вегетарианские салаты? – сказала Анджела. – Эти ребята – как раз из тех, кто попадается обычно на удочку экологических движений и сторонников здорового образа жизни.
Она закурила сигарету и выпустила густое облако дыма.
Когда девушки заказали ланч, Франсез сказала:
– С Рейчел происходит что-то просто ужасное. Раньше я никогда не думала, что в этой женщине есть что-то человеческое. Но я ошибалась.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Дейзи.
– Раньше я никогда не слышала, как Рейчел за стенкой повышает голос, разговаривая с Беном Фронвеллом. Но даже в такие моменты она говорила этим своим противным супервежливым тоном. А вот сегодня утром Рейчел буквально вопила в истерике. Я не знаю, кричала она в телефонную трубку или в селектор. А может, просто стоя на пороге кабинета Бена. В общем, я слышала только ее крики. Это было просто ужасно!
– А слова тебе удалось разобрать?
– Да. Рейчел все время повторяла: «Мне плевать, плевать, и хватит твердить, что это надо сделать как можно скорее, а то будет поздно. Я до последнего момента не дам ничего сделать!» И что-то там еще, но эти слова она повторила три раза. И кричала она так, будто бьется в судорогах.
– Интересно, о чем шла речь? – задумчиво произнесла Дейзи.
– Не знаю. Но вряд ли о чем-то хорошем, как ни странно, мне очень жалко Рейчел. Думаю, раньше я бы не поверила, что она может страдать по-настоящему.
Все трое несколько секунд молчали, затем Анджела произнесла:
– Интересно, удастся ли мне вытащить что-нибудь из Бена? Он всегда так оберегает Рейчел, что придется придумать что-нибудь особенное.
Девушки понимающе улыбнулись друг другу.
Рейчел снимала квартиру на Морпет-террас, в десяти минутах ходьбы от Вестминстера. Она переехала сюда примерно год назад – Рейчел нисколько не сомневалась, что ей довольно скоро потребуется квартира недалеко от палаты общин. Девушка так же понимала, что, как только ее изберут в парламент, визиты Бена Фронвелла на Морпет-террас придется свести к минимуму. Даже теперь Бен всегда просил водителя высадить его на углу Виктория-стрит, а дальше шел пешком мимо нескольких одинаковых многоэтажных кирпичных домов.
До сих пор Бену везло – он ни разу не столкнулся нос к носу с двумя министрами, которые тоже посещали эти дома. Бен знал об их визитах, а они ничего не знали о нем. Один из министров ходил в дом в конце квартала, где жила Рейчел, другой – в дом по другую сторону Вестминстерского собора. Обоим министрам до сих пор удавалось держать своих любовниц вне поля зрения средств массовой информации. Жены прекрасно знали о похождениях своих мужей, но, как это часто бывает в подобных случаях, ни жена, ни любовница политика не стремились к огласке. Это было известно также личным секретарям министров и некоторым коллегам по парламенту. Но избиратели министров и британское общественное мнение пребывали в блаженном неведении. Ни одна газета еще не нашла способа обнародовать подобную информацию таким образом, чтобы ее можно было доказать в суде в случае неизбежного предъявления обвинений в диффамации.
Бену нравилось смотреть на Вестминстерский собор. Его, конечно же, нисколько не интересовала неовизантийская архитектура. Купол собора выглядел очень живописно на фоне заката, каменные колонны загадочно мерцали в свете уличных фонарей. Но и это не слишком трогало Бена Фронвелла. Дело в том, что Вестминстерский собор был официальной резиденцией архиепископа Римской католической церкви. Бен терпеть не мог католиков. И в душе всегда злорадствовал, представляя, как вытянулось бы лицо кардинала Хьюма, узнай он, что творится под самым его носом. Чертовы монахи! Бен как-то читал, что сорок процентов из них голубые.
Наконец Бен свернул к подъезду Рейчел, поднялся по ступеням и нажал на кнопку переговорного устройства.
Квартира Рейчел находилась на последнем этаже, поэтому потолки здесь были не очень высокими. Квадратная прихожая вела в большую комнату, выходящую окнами на собор. Комната служила Рейчел одновременно гостиной, кабинетом и столовой. Письменный стол стоял справа от газового камина, а слева красовался изысканный, в викторианском стиле обеденный стол орехового дерева с инкрустацией, в то время как остальная мебель относилась к стилю «модерн» и была куплена в «Армии и флоте» либо у «Питера Джоунса». В отделке своего жилища Рейчел предпочитала исключительно оттенки синего цвета. Поверх коврового покрытия на полу лежал новый пестрый персидский палас. Его подарили Рейчел на Рождество мистер и миссис Фишер. Комната не была выдержана в едином стиле, но тем не менее здесь было очень уютно. Рейчел ощущала прилив бодрости, входя в эту комнату. Она даже специально заходила сюда, едва придя домой, чтобы поднять себе настроение, и только потом отправлялась в спальню переодеваться.
Спальня была в самом конце коридора, рядом с кухней и ванной. Здесь тоже преобладал синий цвет. Как-то, побывав в квартире дочери, миссис Фишер спросила Рейчел, зачем это ей нужна двухспальная кровать. Рейчел, не моргнув глазом, объяснила это тем, что, во-первых, теперь так модно, а во-вторых, ей нужно место, где можно разложить газеты, которые она любит читать в постели. Над туалетным столиком с ситцевой каймой в полоску висело зеркало все от того же «Питера Джоунса». Той же тканью было обито небольшое кресло и изголовье кровати.
Бен и Рейчел обычно лежали на постели поверх синего покрывала, потягивали виски и разговаривали. Иногда они складывали покрывало, раздевались и занимались любовью. Но гораздо чаще Бен и Рейчел оставались одетыми. На девушке была домашняя одежда – джинсы и свитер. Бен Фронвелл снимал пиджак и галстук и вешал их на спинку кресла. Время от времени один из них вставал с постели, чтобы принести из соседней комнаты еще виски. Они были похожи скорее на двух приятелей, чем на любовников. Впрочем, скорее так оно и было.
Сегодня разговор Бена и Рейчел был далеко не таким спокойным, как обычно.
– Я и не думал, что это так тебя потрясет, – сказал Бен.
– Я и сама не думала.
– Может, снова обсудим возможность брака?
– Нет.
– Почему?
– Ты сам знаешь, почему. В этом смысле мы не подходим друг другу. Я выйду замуж только за человека, который согласится быть в моей жизни вторым после политики. И ты тоже женишься на той, которая будет приглядывать за домом и детьми где-нибудь в провинции, пока ты целиком и полностью отдаешься «Бастиону». И это восхищает меня в тебе.
– Да уж.
Оба молчали. Бен поставил бокал с виски себе на живот.
Через несколько минут он произнес:
– И еще много всяких других препятствий, которые мы уже обсуждали раньше. Если ты будешь моей женой, я не смогу обеспечивать тебе поддержку «Бастиона». Для этого ты должна выйти замуж за какого-нибудь благопристойного джентльмена, пока что нам неизвестного. И лучше этому парню, черт возьми, подольше оставаться неизвестным, кто бы это ни был. Знаешь, Рейчел, если бы этого не требовалось все для той же карьеры, я бы предпочел, чтобы ты вообще не выходила замуж. Но избиратели подозрительно относятся к одиноким политикам. Вот если бы тебе не надо было выходить замуж, то и я бы согласился жить, ничего не меняя. Но, в конце концов, ты права, я заведу себе какую-нибудь уютную маленькую женушку. Думаю, если у нас будут дети, это будет интересно. Все, кого я знаю, очень любят своих детей.
Неожиданно из груди Рейчел вырвался нечеловеческий вопль. Она резко повернулась к стенке и через несколько секунд замолчала столь же неожиданно, как перед этим закричала.
Бен поставил бокал на столик рядом с кроватью и повернулся к Рейчел. Он положил руку на плечо женщины. Бен чувствовал себя неловко. Он погладил Рейчел по волосам и тут же вспомнил, как гладил вот так же по волосам свою больную мать. Ему нравилось смотреть на седые прядки в темно-каштановых волосах миссис Фронвелл. «Не надо», – сказала тогда, много лет назад, его мать.