После изнурительного дня и части вечера, проведенных за ответами на вопросы агентов ФБР, выспрашивающих каждую деталь из их с Бочелли расследования, очень милая женщина-агент привезла Лючию обратно в отель. Их с Джоном разделили несколько часов назад, и она не знала, когда он вернется – и вернется ли вообще.
Войдя с комнату, голодная и истощенная Лючия плюхнулась на кровать. Но она с удовольствием пропустила бы еду и сон, если бы могла быть с Джоном. Он забрал ее девственность на этой кровати, и закрепил ее любовь к нему. Теперь, когда он спас своего брата, что будет дальше? Два года назад он оставил ее без единого слова. Возможно... сейчас, когда он достиг своей цели, Лючия ему больше не нужна. Она ненавидела мысль о том, что их время вместе подошло к концу. Она не любила унижаться. Но должна быть честной сама с собой. После всех искр между ней и Джоном, ожидать большего, чем он дал, вероятно, глупо.
Но девушка не собиралась сдаваться.
Нужно выяснить, как вернуться в Вегас, чтобы получить какой-нибудь мудрый совет от сестры, а затем прийти к Джону Бочелли и рассказать о своих желаниях. Она лучше узнала отца, пока собирала доказательства вины дяди Пьетро. Это значило чертовски много. Но Джон заставил ее желать гораздо большего.
Покачав головой, Лючия сделала несколько телефонных звонков: в аэропорт, а затем сестре. Девушка ощутила почти облегчение, когда попала на голосовую почту Ники. Она лучше лично расскажет сестре о том, что происходит, чтобы получить свою долю наставлений и объятий, когда это необходимо. Теперь она может потратить немного времени, чтобы придумать план.
Отложив телефон, Лючия приняла обжигающий душ, немного прояснивший мысли. Нанеся лосьон и завернувшись в полотенце, девушка открыла дверь заполненной паром ванной. И наткнулась прямо на широкую грудь Джона.
Мужчина снял пиджак, стянул галстук с шеи и, видимо, несколько раз провел пальцами по волосам. Он выглядел уставшим, но все еще был для нее самым шикарным мужчиной. Не важно, куда дальше повернутся их жизни, она никогда не забудет того, что он сделал с ней и для нее.
Лючия сглотнула комок:
— Привет. Так... всё закончилось, да? Мы сделали это. Ты спас брата. Я отомстила за отца, — она протянула ему руку для пожатия. — Спасибо за всё, Джон.
Бочелли поднял голову и уставился темным недоумевающим взглядом на ее протянутую ладонь. Лючия опустила руку, внезапно почувствовав, словно дразнит зверя.
Джон взялся за ручку двери в ванную и закрыл, а затем шагнул вперед, зажав девушку между дверью и своим огромным телом.
— Похоже, ты куда-то собираешься, Док?
— Я забронировала билет до Вегаса на утро.
Выражение на его лице стало грозным:
— Ты собиралась поговорить со мной до отъезда?
— Я не знала, будешь ли ты еще в городе. И не знала, есть ли тебе до этого дело. Два года назад ты сбежал, не сказал даже «должен идти», «до свиданья» или «поцелуй меня в задницу». Я полагала, будет та же песня, новая версия.
— Ты полагала, да? Не спросив меня? — Джон глубоко втянул воздух и уставился на потолок, сжав челюсть. — Мы так не общаемся, Док. Я признаю, что однажды оставил тебя. Я не думал, что ты сможешь справиться с тем, чего я хотел от тебя. Черт, даже два дня назад я в этом сомневался.
Ох, теперь он просто ее взбесил.
— Я была девственницей, а не идиоткой. Избавь меня от твоей речи большого, плохого Дома, — Лючия закатила глаза и попыталась оттолкнуть Бочелли. — Я взрослая женщина, которая может принимать свои собственные решения. Я, конечно же, могу справиться со всем, что ты выкинешь.
Мужчина преградил ей путь:
— Ох, мы позаботимся об этом, малышка, как только ты позволишь мне договорить.
Лючия смотрела на Джона, ощущая маленькую нить беспокойства. Она провоцировала его. Но разве какая-то часть ее не хотела этого?
— Я слушаю.
— После того, как я поднял и вынес тебя из «Ночных шалуний», — начал мужчина, — ты доказала, что твоя неопытность была проблемой лишь в моей голове. Ты смелая и преданная, и хорошо приспосабливаешься. Я сдерживался сегодня, когда Пьетро напал, чтобы позволить тебе побороть собственных демонов. Но если бы хоть волосок упал с твоей головы, я бы ему башку прострелил. Я был готов к этому. Мой палец чесался на спусковом крючке. Но ты справилась со всем сама.
Бочелли придвинулся ближе, просунув бедро между ее ног. Лючия не могла не реагировать на него. Она ахнула и задрожала.
— Ты справилась со мной прошлой ночью.
Всего лишь тембр его голоса сделал ее влажной, не говоря уже о воспоминаниях об их совместной ночи в этой комнате.
— Два года назад я убедил себя, что ты была наивной девочкой, которая не выдержит моей жизни или желаний. Ты доказала мне, что ты чертовски хорошая женщина, Лючия. Я горжусь тобой. Ни в коем случае я не позволю тебе уйти на этот раз. Я люблю тебя. Ты избавишься от меня, только если скажешь, что никогда не сможешь полюбить меня в ответ.
Лючия ахнула и моргнула. На самом деле? Серьезно? Она, вероятно, выглядит глупо, стоя с открытым ртом, но Джон только что сказал...
— Ты любишь меня?
Бочелли наклонил голову, на его губах играла улыбка:
— Ты умная девочка. Сложи всё вместе. Что ты думаешь?
Ее мысли разбегались:
— Ты ведь живешь недалеко отсюда, да?
Его улыбка говорила, что Лючия уловила суть:
— Совсем недалеко.
— Ты мог просто пойти домой, вместо того, чтобы вернуться сюда ко мне.
Мужчина облокотился на дверь, поставив руки по обе стороны от головы девушки, и наклонился. Он уставился на ее полотенце, будто это был самый отвратительный кусок ткани, что он когда-либо видел.
— Именно так.
— Если твои коллеги отпустили тебя в то же время, что и меня... у тебя было время над этим подумать.
— Безусловно. И спланировать речь... с несколькими другими сюрпризами.
Речь, начинающуюся со сбрасывания «Л-бомбы». Лючия задумалась. Что за другие сюрпризы он припрятал?
— Я полагаю, что у тебя нет привычки говорить женщинам, что ты их любишь.
Джон выгнул бровь:
— Скорее, я никогда этого не делал.
— Никогда?
Он покачал головой:
— Ни разу. Док, ты заставляешь меня помнить, что не стоит смотреть на мир таким пресытившимся взглядом. Когда ты рядом, я всё вижу по-другому, и он снова становится прекрасным. Первый раз за долгие годы, у меня есть к чему стремиться. Я снова обрел надежду. Только за это я мог бы полюбить тебя, но ты к тому же поразительная женщина... — он посмотрел на нее. — Так ты собираешься разбить мне сердце и бросить меня?
Боже, он разве не знает, что она чувствует? Возможно, ему нужны заверения, также как и ей. Мысль была немного приятной.
— Я не собираюсь тебя бросать. Я люблю тебя, Джон. И я тоже никогда раньше не говорила этих слов.
Улыбка осветила лицо Бочелли – и его сердце – и даже в темном коридоре она могла видеть, как любовь согревает его черные глаза. Мужчина прикоснулся ладонью к ее щеке, а затем накрыл рот в сладком, медленном поцелуе. Счастье согрело ее тело, как солнечные лучи землю после долгой зимы. Вероятно, сравнение было банальным и слишком поэтичным, но для Лючии это было правдой. Она потерлась щекой о его ладонь и закинула руки Джону на шею, впитывая его мужской запах, одновременно успокаивающий и возбуждающий.
Он поцеловал ее в подбородок, в нос, снова прикоснулся к губам:
— Это действительно делает меня счастливым, малышка. Я не могу дождаться, когда окажусь внутри тебя снова и покажу тебе, как сильно... сразу, как только мы разберемся с твоим заблуждениями и твоим умным ротиком. Сбрось полотенце.
Лючия почувствовала, как широко распахнулись ее глаза, и сбилось дыхание:
— Если я это сделаю, я буду... Ох, ты хочешь меня голой.
Бочелли в ожидании выгнул темную бровь: