И все же тот образ Людовика XVI, который мы знаем сегодня, полностью игнорирует исторический контекст, в котором жил король. Образ неуклюжего и глупого монарха сконструирован самими людьми. Принимая власть, Людовик XVI хотел быть хорошим королем для своих подданных и рассчитывал компенсировать отсутствие политического опыта советами своего наставника и опытного политического игрока, теневого премьера графа де Морепа. Монарх порвал с давней традицией назначать фаворитов, которые предлагали и навязывали королю своих протеже, что позволяло ему избежать назначений на высокие должности некомпетентных людей. Самым известным примером такого политического просчета был маршал Шарль де Роган-Субиз, без капли военного опыта, которого мадам де Помпадур навязала Людовику XV во время Семилетней войны: такое решение привело к сокрушительному поражению французов под Россбахом.
Многое можно сказать в защиту французского короля. Людовика XVI до сих пор со слов недоброжелателей представляют толстым невежей, который общался только со своими лакеями и слугами, однако в XVIII веке полнота была синонимом красоты, жизненной силы и здоровья. В те времена считалось, что худые люди – живая иллюстрация смертельного голода. Король страдал близорукостью: Шарль-Жозеф де Линь несколько раз оказывался случайной мишенью во время охоты и слышал, как мимо него проносятся пули из королевского ружья. Однако монарху не полагалось носить очки, это было «ниже королевского достоинства». То же можно сказать и о королеве – зрение Марии-Антуанетты было слабым, но в ее веера установили маленькие линзы, и это позволяло ей почти без труда смотреть оперные и театральные постановки.
И, конечно же, Людовик XVI вовсе не был простоватым. Король увлекался географией, наукой и технологическими тонкостями слесарного дела. У него были огромная библиотека и собственная лаборатория, где он проводил химические опыты. Более того, обращаться к «простым людям» в XVIII веке не было чем-то из ряда вон выходящим для аристократа и даже для монарха, существовала целая система отношений, получившая название «патронаж»: богатые покровители поддерживали регулярные контакты с представителями низших классов и предоставляли им возможности и льготы в обмен на службу. Конечно, такие отношения выстраивались строго вертикально, и общение между низшим и высшим сословием шло в вежливой, но однозначной манере.
Кстати говоря, американские землевладельцы точно так же регулярно выпивали по бокалу со своими слугами – при условии, что к ним обращались «мистер» или «ваше благородие» и в подобающем тоне. Сапожник Джордж Хьюз под Новый год прибыл к богатому торговцу и президенту Континентального конгресса Джону Хэнкоку, чтобы поздравить его с наступающим праздником. Ему в свою очередь предложили выпить бокал вина, отчего тот сильно занервничал, не зная, как правильно держаться. Плантатор Уильям Берд порой садился за один стол со своими рабами, чтобы съесть с ними миску кукурузы.
И, разумеется, в Европе патронаж тоже был широко распространен. Британский король Георг III прогуливался инкогнито по Виндзорскому парку, общаясь с подданными. Иосиф II, император Священной Римской империи, путешествовал под псевдонимом «граф фон Фалькенштейн» – по имени графства, доставшегося ему в наследство от отца. Все знали, кто он такой, но Иосиф II отказывался от военного эскорта и избегал церемоний, которые, по его мнению, все равно только отнимали время. В стремлении избегать ненужной роскоши во время своих путешествий он спал на раскладной кровати в простом гостиничном номере. Летом 1781 года Иосиф II в поисках вдохновения для своих проектов по модернизации отправился в путешествие по Нидерландской республике. Он рассчитывал лично убедиться в том, что нидерландцы действительно столь «аккуратные и разумные люди», как было принято считать. И вышло так, что в одной из деревень Иосифа II и сопровождающего его генерала фон Райшаха никто не захотел впустить на ночлег. В пятом по счету доме хозяин помедлил, решив спросить разрешения у жены, но спустя несколько минут вернулся с тем же ответом: «Хозяйка дома не желает никого принимать». Дверь захлопнулась прямо перед их носом. Позже фон Райшах с удивлением писал: «Это, несомненно, первый случай в жизни императора, когда ему в чем-то отказали».