Однако 24 октября 1789 года, в день архангела Рафаэля, который, по мнению духовенства, защищает солдат в их борьбе, все препятствия и недоразумения были наконец устранены. Полковник ван дер Мерш прошел строем через Кемпен с 2800 солдатами. В то же время ван дер Ноот опубликовал декларацию независимости, в которой император Иосиф II низлагался с поста герцога Брабантского: габсбургский монарх больше не имел никакого контроля над Южными Нидерландами.
Тюрнхаут был взят через три дня без особого сопротивления благодаря поддержке жителей, которые забрасывали австрийцев камнями с крыш. Буквально сразу же после этого патриотам под предводительством Луи де Линя, младшего сына Шарля-Жозефа де Линя, удалось захватить Гент, благодаря чему под их контролем оказалась вся Фландрия, за исключением Алста и Дендермонде.
Австрийцы пытались спасти положение, но даже Брюссель очень скоро перешел в руки патриотов, поскольку брабантские и фламандские солдаты на службе у австрийской армии отказались стрелять в соотечественников. Многие из них дезертировали, что привело к перестрелкам между австрийскими солдатами и мятежниками. Неразбериха достигала таких масштабов, что невозможно становилось понять, кто именно и откуда дезертировал. В конце концов австрийцы начали стрелять друг в друга. Когда же австрийские войска отступили из Брюсселя – настолько стремительно, что это больше напоминало бегство, то в спешке оставили всю артиллерию и ценности. После Брюсселя настала очередь Намюра. 17 декабря, спустя три месяца, битва закончилась. Южные Нидерланды, за исключением Люксембурга, перешли под контроль патриотов.
Австрийцы насмешливо называли армию фламандского полковника Армией Луны, то есть «невидимым врагом», однако полковник ван дер Мерш со своими добровольцами сумел за несколько месяцев вытеснить из Южных Нидерландов обученную профессиональную австрийскую армию. Иосиф II был вынужден склонить голову. Поражение австрийцев он и тогда, и впоследствии называл nuisible et honteuse – пагубным и позорным. Массовикам было ясно, что за победой стоит Бог. Однако в итоге не Фонк, а ван дер Ноот оказался победителем, поскольку население решило, что именно он стоит за военным успехом.
Ван дер Ноота называли «бельгийским Вашингтоном», и ему это нравилось. 31 декабря 1789 года массовики захватили власть в ущерб фонкистам. Неделю спустя бывшие австрийские Нидерланды были преобразованы в федеративное государство и объявили о независимости: это был час рождения Соединенных Штатов Бельгии.
В австрийском доме Габсбургов, напротив, царили разброд и шатание. 1 января 1790 года Леопольд в письме Марии Кристине кратко излагал политическую ситуацию: «Я глубоко опечален… по поводу, на мой взгляд, вечной потери Нижних земель для нашей монархии, также меня огорчают сообщения, которые я получаю о состоянии здоровья Его Величества [Иосифа II], и все это горе причиняет сильную боль и не окрыляет меня. Я безутешен из-за утраты Нижних земель. Мы потеряли такие прекрасные территории, столь полезные для нашей монархии, таким легкомысленным образом… мы довели жителей до крайности, так что они фактически были вынуждены восстать».
В учредительном акте массовики подчеркивали важность единения провинций и создания национальной армии, а также клялись в верности католической церкви и папе римскому. Были восстановлены старые привилегии провинций. Делегаты вдохновлялись Американской революцией при составлении первой бельгийской конституции, но нужно понимать, что в действительности идеология Американской революции и Бельгийской очень далеки друг от друга.
Действительно, на ранних этапах как Американской, так и Французской революций наблюдался консервативный уклон. Американские колонисты выступали против реформ Британской «прародины», а американские пасторы в преддверии революции были так же активны, как и священники из Южных Нидерландов. Во Франции же против налоговых реформ министров Тюрго и Калонна боролось в основном дворянство. Строго говоря, серьезных различий с повстанцами из Южных Нидерландов, которые выступали против модернизации и реформ императора Габсбурга, нет. Даже фонкисты, не говоря о массовиках, защищали права и свободы буржуазии и никогда не стремились к демократии и абсолютному равенству. В этом отношении позиция фонкистов схожа с позицией американских и французских революционеров.
Но власть в Соединенных Штатах Бельгии досталась не фонкистам, а массовикам, совершенно не стремившимся к переменам, обновлению или совершенствованию общества и уж тем более к устранению неравенства между тремя сословиями. Они хотели оставить все как есть: общество, разделенное на сословия, первым двум из которых принадлежит вся политическая власть.