Из Виргинии в Лондон стали поступать новые тревожные предупреждения о «высокой вероятности, что Его Величеству в самое ближайшее время потребуется прислать пять или шесть военных кораблей и отряд морской пехоты, и… они должны быть подготовлены соответствующим образом». Георг III был уверен, что сумеет положить конец «непослушанию и нарушению законов», и действительно отправил войска в колонии. Новые британские силы прибыли в Бостонскую гавань 1 октября 1768 года, но как бы британцы ни стремились продемонстрировать силу, им не удалось подавить сопротивление и беспорядки. В Ньюпорте, штат Род-Айленд, «Сыны свободы» подожгли британский военный корабль HMS Liberty. Поджигателей не нашли. К концу 1769 года в Бостон, превратившийся в очаг беспорядков, было направлено четыре тысячи солдат, в то время как все население города составляло 15 тысяч жителей.
В 1768 году порывистый Джеймс Отис призвал колонистов ополчиться против британских солдат, но те не ответили на его призыв. Запугивание и притеснение продолжились, а обстановка только ухудшилась после того, как король в январе 1770 года назначил лорда Норта премьер-министром. Новоиспеченный министр, четвертый за последние пять лет, убедил парламент в необходимости сохранить американскую жемчужину в британской короне и самоуверенно заявил, что теперь заблудившимся колониальным кораблем будет командовать действительно опытный капитан. При этом королевский губернатор Массачусетса Фрэнсис Бернард неоднократно пытался привлечь внимание к тому, что большинству колонистов нужно всего лишь больше понимания со стороны британского парламента. По мнению Бернарда, для восстановления мира достаточно было создать в каждой колонии Палату лордов, членов которой назначал бы король из представителей богатого высшего сословия. Он был уверен, что американцы «будут расталкивать друг друга ради возможности добавить к своей фамилии титул барона». Но губернатора Бернарда никто не слушал. Вскоре стало очевидно, что пошлины Таунсенда себя не оправдали: в 1770 году доход казны от новых акцизов составил немногим более 20 тысяч фунтов стерлингов, в то время как убытки британских купцов из-за американского торгового бойкота – 700 тысяч фунтов. Позиции американских колонистов и британского правительства были диаметрально противоположны: Америка стремилась сохранить свои финансовые привилегии и самостоятельно принимать решения о налогах, а британской короне нужно было усилить централизованную власть, увеличить доходы и командовать колониями как маленькими послушными детьми. Пошлины Таунсенда стали символическим пограничным камнем для обеих сторон, не желавших идти на уступки. И хотя лорд Норт в одном из выступлений назвал пошлины Таунсенда бесполезными, поскольку «разумный человек может лишь удивляться тому, что парламент принимает такие нелепые законы», колонисты не успокоились.
Конфликты стремительно разгорались один за другим. Настоящая буря разразилась 13 января 1770 года после очередной попытки британских военных снести в Нью-Йорке «Столб свободы», который колонисты воздвигли за три года до этого в честь дня рождения британского короля и отмены акта о гербовом сборе. «Столб свободы» сносили уже трижды – как памятник победам участников организации «Сыны свободы», – но колонисты стояли на своем и упорно восстанавливали его. Решение британцев взорвать столб вызвало очередную серию беспорядков, после которых «Сыны свободы» объявили, что «любой вооруженный британский солдат, который появится на улицах после наступления темноты, будет считаться преступником».
«Сыны свободы» начали переходить к все более резким действиям. После отказа бостонского торговца Эбенезера Ричардсона принимать участие в торговом бойкоте «Сыны свободы» собрали перед его домом сотню своих сторонников. Ричардсон в панике открыл стрельбу по толпе и ранил двух молодых людей, один из которых умер в тот же вечер. Торговцу чудом удалось спастись от разъяренной толпы, но позже его приговорили к смертной казни. Приговор, впрочем, не был приведен в исполнение.
Британцы пошли на уступки первыми. 5 марта 1770 года лорд Норт объявил, что он, как и лорд Рокингем, готов отменить все пошлины, кроме пошлины на чай, потому что, по словам Норта, «это небольшая и необременительная пошлина». По расчетам Норта и Георга III, пошлина на чай, который полностью ввозился из Азии, вряд ли принесла бы в казну хотя бы 12 тысяч фунтов в год, но ее было решено сохранить из-за символического характера. По словам лорда Норта, один-единственный сохраненный налог должен был символизировать «верховенство парламента и фактическое подтверждение его власти над колониями».